Яна Тоом: Юри Ратас – молодец, но в этом правительстве я министром быть не хочу

- Яна Тоом, вы сами помните, как два года назад, в начале июня 2018 года, вы подшутили над начинающим журналистом, который вам поверил и попал впросак?

- (Пауза) Не понимаю, о чем речь.

- Вы дали мне интервью, в котором вы подтвердили, что если бы могли выбирать между постом министра в правительстве Эстонии и местом депутата в Европейском парламенте, то вы, разумеется, выбрали бы министерский пост. И все-таки вы сейчас в Брюсселе.

- Так и есть, я бы хотела быть министром [эстонского] правительства. Но не в этом правительстве.

Я была против нынешней коалиции, и я по-прежнему против нее. Зачем мне идти [в правительство] что-то ломать; никакого сотрудничества не получилось бы, только спорили бы бесконечно.

- "Министр образования Яна Тоом" звучало бы красиво.

- Не звучало бы, потому что у министра образования Яны Тоом не было [бы] высшего образования, что для людей в сфере образования [было бы] очень болезненно.

- Если бы была возможность выбрать, какой министерский портфель вы бы взяли?

- Зачем выбирать шкуру неубитого министра...

- И все же?

- Конечно, есть вещи, которыми хочется заняться. Образование - одна из таких сфер, но это нереалистично. То, что делает [министр социальных дел] Танел Кийк, очень интересно, но он сильный министр, так что забирать у него портфель я бы точно не хотела.

Наверное, нашлось бы, чем заняться [в правительстве], если бы представилась возможность. Но такой возможности сейчас нет.

- Министр иностранных дел?

- Это было бы действительно интересно. Но эстонский политик русского происхождения должен очень внимательно следить за тем, какие границы [в его случае] приемлемы для общества.

- Какие границы у русского политика в эстонской политике?

- Надо быть очень осторожным, потому что у нас сложное прошлое.

Когда я лет десять назад начинала в политике, то я не сразу это поняла. Теперь понимаю, все приходит с опытом.

- В правительстве Эстонии есть министерские посты, на которые человек русского происхождения не подходит?

- Что значит - не подходит? Очень даже подходит. Но представьте себе, кто из русских мог бы быть министром иностранных дел Эстонии, да еще и с русским именем...

Зависит от конкретной коалиции, атмосферы в обществе. Тут миллион факторов.

- Вы хотели уехать из Эстонии?

- Я из Эстонии не уезжала. (Смеется) Как раз сейчас сижу на улице Гонсиори [в Таллинне].

- Вы поняли мой вопрос.

- Попасть в Европейский парламент не означает уехать из Эстонии. Мой обычный график работы выглядит так, что четыре дня я провожу там [в Брюсселе], а три дня - здесь. И я в эти дни не шашлык жарю на даче, а встречаюсь с людьми и работаю.

- Какой выглядит Эстония издалека?

- Эстония очень симпатичная и безопасная. У нас [во время коронавирусного кризиса] было правило "2+2". В Брюсселе между людьми дистанция 1,5 метра, в Париже - один метр. Вот какую роскошь мы можем себе позволить, потому что в Париже просто невозможно [соблюдать правило] "2+2", там нет столько места.

А нас, напротив, так мало... У нас чистая природа... У нас здорово.

- Когда вы вошли в правление Центристской партии?

- Не помню... Шесть лет назад или около того.

- Следовательно, вам известно, откуда взялись наличные деньги на сумму 110 000 евро, которые были внесены на расчетный счет Центристской партии в 2014 и 2015 годах, и которые теперь, по решению Государственного суда, надо вернуть в госбюджет как незаконное пожертвование?

- Честное слово, не имею ни малейшего представления.

Чем занимается правление? Утверждает бюджет: поступило столько-то, вот здесь пожертвования, смотришь, спрашиваешь, получаешь ответ, утверждаешь. В будущем будем внимательнее.

- И правление ничего не знает о перемещении 110 000 евро наличными?

- Работа правления во многом построена на доверии, которое, несомненно, уменьшается с каждым таким случаем.

В следующий раз будем с лупой просматривать все эти строчки. Раньше у членов правления такого обыкновения не было. Когда работаешь с людьми годами, то доверяешь им.

- Кто следил за денежными вопросами и организовывал их до избрания Юри Ратаса председателем Центристской партии в ноябре 2016 года?

- Как известно, [генеральный секретарь] Прийт Тообал. Мы ведь все помним, чем это закончилось. Это работа генерального секретаря; не только в Центристской, но и в любой партии.

- Если Центристскую партию признают в сентябре виновной и по другому случаю, где речь идет о 1,2 млн евро, то партия обанкротится?

- Думаю, что нет. Пока еще есть время до этого, посмотрим.

- Почему у Центристской партии вечные проблемы из-за финансирования?

- Это старые проблемы, начавшиеся несколько лет назад. Мы пытаемся их преодолеть, и преодолеем.

- Ваше прежнее мнение о том, что наказанные в судебном порядке за коррупцию люди не должны баллотироваться на выборах по спискам Центристской партии, не изменилось?

- Нет.

- При этом региональные отделения Центристской партии выдвигают по договоренности кандидатом в правление партии вашего бывшего финансового секретаря Калева Калло. Почему?

- Калев Калев не был окончательно признан виновным. И Калев Калло - очень хороший, очень сильный политик. (К настоящему моменту суды первой и второй инстанции признали Калева Калло виновным в пособничестве при даче и получении взятки, а также в умышленном содействии внесению и получению запрещенного пожертвования - ред.). Именно этот человек сейчас очень внимательно следит за всеми финансовыми делами [Центристской партии] и задает неприятные вопросы.

- У общественности создается впечатление, что Центристская партия, поддерживая Калева Калло, расплачивается с ним за какие-то прошлые услуги.

- Я бы не сказала, что членство в правлении Центристской партии можно рассматривать как изъявление благодарности. Это работа, за которую не платят.

- Как бы вы описали заслуги Калло перед Центристской партией?

- Повторюсь, что Калев Калло - приличный человек, очень умный и внимательный. То, что у него возникли какие-то проблемы... Дождемся решения [Государственного] суда, и тогда посмотрим. Как известно, в Эстонии действует презумпция невиновности, в том числе и в отношении Калева Калло.

- Вы верите, что некая предпринимательница может пожертвовать Центристской партии 50 000 евро, которые передал ей бывший спутник жизни, чтобы возместить свое неучастие в воспитании ребенка?

- Это отвратительный "несчастный случай на производстве", который мог бы произойти и с любой другой партией.

Когда я впервые об этом услышала, у меня было странное чувство. У меня дети, отношения с их отцами не самые лучшие. Однако мне сложно себе представить, что я за счет своих детей поддержала бы что-то или кого-то.

С другой стороны, я подумала, что если отношения с этим мужчиной действительно такие плохие, то, возможно... Одна моя знакомая когда-то в прямом смысле слова сожгла деньги в печке. Явился бывший спутник жизни с пачкой денег, женщина швырнула их в печь и была очень довольна. Такие эмоции бывают; как женщина, я это понимаю.

Конечно, эта история [с пожертвованием на 50 000 евро] подозрительная, но я не убеждена на 100%, что это [объяснение] не соответствует действительности.

- Как вы допустили, чтобы эта история раздулась в такой скандал?

- У нас были люди, которые изучали этот вопрос. Со [сделавшей пожертвование] женщиной говорили, и Майлис [министр образования Майлис Репс - ред.], сама многодетная мать, убежденно сказала - вот такая история.

Хотя [председатель Центристской партии] Юри [Ратас] с самого начала занимал позицию, что [пожертвование] следует вернуть. Он сказал это до того, как вопрос о возврате реально начали обсуждать. Скорее правление партии сказало ему: что ты так волнуешься, посмотрели, все в порядке и т.д. Но Ратаса грыз червь сомнения, что надо вернуть, будут проблемы.

- Как вынужденно перешедшая на режим экономии Центристская партия финансово организует следующую предвыборную кампанию на муниципальных выборах 2021 года?

- Не могу отвечать за партию, но знаю, что буду делать лично я. То же, что и всегда. В последнюю предвыборную кампанию [на выборах в Рийгикогу и Европейский парламент 2019 года - ред.] я вложила 44 000 евро своих личных денег. Очень просто. Причем не только на себя, но и на весь округ, в котором я была первым номером [избирательного списка]. У нас у всех есть определенные обязательства перед партией.

- Вы знаете, пройдет ли одновременно с муниципальными выборами осенью 2019 года референдум о добавлении в Конституцию определения брака как союза мужчины и женщины, на чем настаивает партия EKRE?

- Это вписано в коалиционный договор. Ужасно.

- И референдум будет?

- Очень хотелось бы надеяться, что не будет. Но я затрудняюсь с ответом, я не сижу в правительстве. Необходимости в этом нет, потому что в Законе о семье уже записано, что брак заключается между мужчиной и женщиной.

- Весной прошлого года, когда Центристская партия начала формировать правительство с EKRE и Isamaa, вы были против этого. Неужели с тех пор вы не смягчились?

- Иногда думала, сюрприз-сюрприз, что [министр финансов] Мартин Хельме вполне себе ничего министр, довольно трудолюбивый. Мне не нравятся его политические взгляды, но работать он умеет.

С другой стороны, если с президентом что-то произойдет (плюет три раза через левое плечо) и ее заменит [спикер Рийгикогу] господин [Хенн] Пыллуаас, то это уже было бы совсем ужасно.

(Начинает смеяться) Вы этого не видите, но Тоомас Сильдам перекрестился.

- Ваше неприятие правительства выглядит сюрпризом, потому что Виктория Ладынская-Кубитс из партии Isamaa назвала вас и Михаила Кылварта крестной матерью и крестным отцом правительственной коалиции.

- Прошу прощения, но я бы с радостью отказалась комментировать высказывания Виктории Ладынской.

- И все же, если бы вы оба с Кылвартом сказали непреклонное "Нет!", то правительства Центристской партии, EKRE и Isamaa не было бы?

- Это не так. Для его торпедирования было нужно больше голосов, чем было у Кылварта и Тоом. Кроме того, если бы мы раскололи Центристскую партию, то в худшем случае в Рийгикогу сейчас было бы шесть-восемь внефракционных русских депутатов.

Вообще интересно, как удалось эту историю с EKRE повесить на русских: "Это проблема русских, решайте ее!". То есть именно русские политики должны были торпедировать коалицию с EKRE. С эстонцами так никто не разговаривал.

Есть партия, которая вырастает, как бы это сказать повежливее, из страхов людей эстонской национальности, а затем говорят, что горстка русских должна с этим разобраться. Странно.

- Вы сочувствуете Юри Ратасу?

- Иногда сочувствую. Я не знаю, спит ли он вообще по ночам. А работа у него очень напряженная. Но Юри - молодец.

- Ему сложно и трудно?

- Конечно. Во-первых, партнеры по коалиции, с которыми нелегко. Во-вторых, у него семья, дети. Работы невпроворот.

- Как долго продержится нынешнее правительство?

- Думаю, что... даже до следующих выборов. Хотя, когда я вижу [упавший до 3%] рейтинг Isamaa, то это вызывает обеспокоенность для коалиции.

- Почему вы должны волноваться по поводу рейтинга Isamaa?

- А я сказала, что волнуюсь?

- Сказали, что это вызывает обеспокоенность для коалиции...

- Я не чувствую себя частью коалиции.

... а вы из партии, которая входит в коалицию.

- Но это не значит, что я большой поклонник этой коалиции.

Просто если рейтинг одной правительственной партии падает так низко, то начинается волнение и всевозможные маневры. Но посмотрим, ведь рейтинг в межвыборный период такой большой роли не играет, а Isamaa и раньше подскакивала с 3% до 11% на выборах.

- Партия реформ по-прежнему популярнее Центристской партии?

- Оппозиционные партии всегда популярнее правительственных партий, это нормально.

- Разве? Когда Центристская партия была в оппозиции, то Партия реформ часто была популярнее центристов.

- Скажем так, суммарная популярность оппозиции всегда выше, чем у коалиции. Так подойдет?

- Но сейчас суммарный рейтинг партий правительственной коалиции выше, чем у оппозиции.

- Есть еще "Эстония 200", которая не входит в Рийгикогу, но поддержка которой заметно выросла... Так что в конечном итоге...

Конечно, еще и это разочарование, которое мы причинили вхождением в такую коалицию. Надо отдавать себе отчет в том, что часть [наших] людей по-прежнему злятся [на Центристскую партию].

- Вам ведь было бы намного интереснее в эстонской внутренней политике, чем в Европейском парламенте?

- На самом деле, мне было бы намного интереснее в издательстве какой-нибудь приличной газеты, но таких больше нет. Я имею в виду русско[язычные] газеты.

- В Брюсселе вам не скучно?

- Нет, совершенно не скучно.

- Привыкли к тамошней жизни за шесть лет?

- Я не привыкла - парламент [после выборов 2019 года] новый, люди новые, ситуация новая, больше половины новых депутатов, т.е. коллективное знание пропало, с какими-то вопросами начинаем с нуля, что немного изматывает, но это часть работы.

- Какую зарплату вы получаете в Европарламенте?

- Ровно столько, сколько и мои коллеги - 6932 евро, если я правильно помню.

- И что налогоплательщики получают от вас за эти деньги?

- То, что я работаю - и там, и здесь. Сейчас я теневой докладчик (назначается политическими группами в Европарламенте, которые хотят отследить процесс подготовки рапорта; играет важную роль при поиске итогового компромисса - ред.) по фонду справедливого перехода [к экологически чистой экономике]. По нескольким важным рапортам я также была докладчиком; в сфере социальной политики еврозоны - целых два раза. Стараюсь подключиться к теме минимальной зарплаты [в Европейском союзе], что меня очень интересует.

Кроме того, у меня бюро в Эстонии, в котором на полную ставку работают три человека. У нас бесплатная юридическая помощь, за пять лет мы обслужили более 6000 человек.

- Ида-Вирумаа должен получить из Фонда справедливого перехода ЕС около 700 млн евро. У вас есть представление, на что было бы разумно потратить эти деньги?

- В Европарламенте идет грызня по поводу того, на что можно разрешить потратить эти деньги. В нашем комитете по трудовой занятости и социальным делам странный докладчик, который хочет [строить] социальные дома, студенческие общежития... вписать туда все, чем можно улучшить мир.

По моему представлению, эти деньги предназначены для того, чтобы прямо помогать людям, которые выпадут из сланцево-энергетического сектора. Создавать для них новые рабочие места, развивать инфраструктуру. Это нужно для инвестиций.

Европейская комиссия сначала вообще умудрилась забыть о существовании сланца и торфа.

- Это большие деньги для Ида-Вирумаа.

- Совершенно верно, и они должны быть потрачены на Ида-Вирумаа. Они не предназначены для... строительства мостов на острова.

- Пару месяцев назад вы призвали договориться о том, чтобы все страны ЕС во имя общей цели уступили часть своего суверенитета, чтобы устранить факторы, мешающие солидарности Европейского союза. Хотите от союза государств перейти к федерации?

- По этому поводу как раз и идет сейчас большая драка, частью которой является план [восстановления экономики президента Еврокомиссии] Урсулы фон дер Ляйен.

- Является ли этот план частичной уступкой государственного суверенитета?

- Зависит от точки зрения. Если бы я была депутатом от EKRE, то начала бы топать ногами.

- То есть как? Ведь EKRE поддерживает в эстонском правительстве пакет мер по восстановлению экономики, представленный Еврокомиссией?

- Да, это действительно загадка, [почему] она это поддерживает.

Несомненно, это шаг в этом направлении [к федерализации]. Если мы берем совместный долг, создаем единые налоги - несомненно, это приближение [к уступке части суверенитета].

Также то, почему мы попали в глубокий кризис здравоохранения. У нас нет координации. [Помните], как страны дрались из-за масок? Для этого нужны единые, солидарные действия ЕС, которых у нас нет, потому что у нас есть "священная корова" - принцип субсидиарности (закрепленный в праве Евросоюза принцип, согласно которому ЕС должен воздерживаться от вмешательства в вопросы, которые не менее эффективно могут быть решены органами власти государств-членов - прим. ред.), а вопросы здравоохранения каждое государство решает само. Так мы и оказываемся в этой ситуации.

- "Нам жизненно важна федерализация Европейского союза". Узнаете свои слова?

- Я верю, что другой возможности у нас нет. Этот кризис ясно показал, что состоящий из различных правительств дискуссионный форум медлителен и размывает решения, которые можно было бы принять быстро и масштабно. Там удается задушить все хорошие начинания. Как и сейчас - [в формате видеоконференции] состоялся саммит (встреча глав правительств стран-членов ЕС), и ничего не решено, будут торговаться до последнего дня.

- Ваши слова о "федерализующейся Европе" обрадуют EKRE и Isamaa, которые смогут им оппонировать, и огорчат Центристскую партию, которая должна будет из-за вас себя защищать.

- Если говорить о словах, то это уже область психиатрии, что определенные слова вызывают у некоторых людей определенные расстройства. Когда они слышат какое-то слово и начинают дрожать всем телом, начинается паника.

Есть сферы, где сотрудничество в ЕС не работает. У нас нет общеевропейского резерва средств здравоохранения и индивидуальной защиты. В ЕС нет минимальной зарплаты, а это плохо, потому что в некоторых странах происходит обезлюдение, как в нашем замечательном соседе Латвии, а в других странах кричат, чтобы польские сантехники ехали домой.

- Оппоненты возразили бы вам, что федерация означало бы предательство Эстонии.

- Конечно, сказали бы. Но значит ли это, что я должна забыть о своих убеждениях? Я знаю, что они скажут, но это не меняет моего мировоззрения.

- Насколько хорошо ЕС в конечном счете справится с ударом по экономике, нанесенным коронавирусным кризисом?

- Думаю, что справится. В конце концов согласуем пакет помощи, хотя у нас есть "экономная четверка" (Австрия, Нидерланды, Дания и Швеция - ред.).

Главное - проследить, чтобы эти деньги пошли на реальные инвестиции, и все правительства сопротивлялись искушению начать просто распределять эти деньги перед выборами: у нас есть деньги, дадим их вам, голосуйте за нас! Тогда это будет неправильная игра, но я надеюсь, что этого не случится.

Думаю, что справимся.

- Какие страны должны быть основными партнерами Эстонии в Европе?

- ЕС в целом должен быть самым важным партнером Эстонии. Но, конечно, нельзя забывать, что локомотивами Европы являются Германия и Франция.

- Стоит ли нам доверять Америке?

- Я не доверяю. Но я никогда никому не говорю, кому и во что надо верить. Это слишком личный вопрос.

- Вы не верите, что Соединенные Штаты являются основной гарантией безопасности Эстонии?

- Соединенные Штаты, во главе которых стоит Дональд Трамп, не являются [нашей] основной гарантией безопасности.

- Уж не сожалеете ли вы, что Эстония входит в НАТО?

- Нет. (Усмехается) Из омлета больше нельзя получить яйцо.

- Что делать с Россией?

(Пауза и усмешка) Теперь хотелось бы спросить, есть ли у Эстонии какая-либо возможность сделать что-то с Россией?

- Что Европе следует делать с Россией?

- Наводить мосты. Я восхищаюсь [президентом Франции Эммануэлем] Макроном, который упрямо, один из немногих, пытается поддерживать отношения с Россией. Его расчет абсолютно верен: если посмотреть на земной шар в целом, то победителями [в случае кризисов] выйдут Китай и США, и если нам не удастся [в Европе] нормализовать отношения с Россией, это поставит нас в трудную ситуацию.

- Вы злились в конце марта, написав на портале ERR о том, как Языковая инспекция проверяла уровень эстонского языка у медиков в больницах Ида-Вирумаа и Каллавере, выписывала предписания и штрафы, но приостановила рейды на период коронавируса. Вам не нравится то, как работают государственные учреждения?

- Мне не нравится Языковая инспекция, я не считаю ее необходимой.

- Теперь их объединили в Языковой департамент.

- Во время пандемии я сидела дома, как и многие другие, и когда темнокожий курьер доставлял мне домой еду, я всегда задумывалась: очень интересно, сейчас они герои нашего времени и никого не интересует, из какой они фирмы, на каком языке говорят, мы с удовольствием пользуемся их услугами, поскольку сами боимся высунуть нос за дверь, потому что там коронавирус. А когда пандемия закончивается, то снова появляется Языковая инспекция, как чертик из табакерки, и снова начинает спрашивать справку о знании эстонского языка. Это некрасиво.

- То же самое с медиками?

- Да. Если кто-то окажется, не дай Бог, под аппаратом для вентиляции легких, то интересует ли его, на каком языке говорит врач? Полагаю, что нет.

- Вам принадлежит замечательное высказывание: "Если мы выбираем, что важнее: внутренний климат партии или власть, то, конечно, первое." Каков внутренний климат Центристской партии?

- Есть некоторые члены партии, на которых смотришь и думаешь - действительно ли мы находимся в одной партии? К счастью, их не так много. Партия большая, весь срез общества. (Улыбается)

- Сколько Центристских партий в Центристской партии?

- Это такой же вопрос, как: сколько семей в твоей семье? Конечно, несколько семей, но в результате все равно одна.

- Центристская партия Ратаса, Центристская партия Кылварта, Центристская партия Ида-Вирумаа, Центристская партия Тарту... Или я ошибаюсь?

- Конечно, не ошибаетесь. Но я бы придерживалась сравнения с семьей. У меня есть семья у сына, семья у дочки, семья у второго сына, но все вместе мы являемся одной семьей.

- Как вы объясните самодеятельность мэра Таллинна Михаила Кылварта, о многих решениях которого лидеры Центристсткой партии узнают из СМИ?

Миша [Кылварт] работает в Таллиннской городской управе... уже лет девять, он очень хорошо знает эту систему и давно задумывался, что следовало бы сделать, и теперь это делает. Я согласна не со всеми его решениями, например, я не стала бы закрывать Таллиннское телевидение, хотя и привела бы в порядок его бюджет.

Но мне нравится, что у Кылварта есть смелость принимать решения, и его видно. В этом смысле - честь и хвала.

- Есть ли у него политические амбиции?

Он является заместителем председателя Центристской партии и мэром Таллинна. Есть ли у него политические амбиции? Конечно, есть.

- Стать председателем Центристской партии?

- Я так не думаю. Но человек без амбиций не может быть мэром Таллинна. Тогда бы он ничего такого не делал, что мы тут обсуждаем.

- Как много выиграли соцдемы, когда к ним присоединился покинувший Центристскую партию Раймонд Кальюлайд, который на предыдущих муниципальных выборах получил 5521 голос и обогнал вас на 701 голос, будучи старейшиной Пыхья-Таллинна?

- Да, это написано и на его странице в Википедии. Но там не написано, что он не попал в Европарламент, ну да ладно.

Я не могу сказать [о выигрыше соцдемов], я не избиратель соцдемов, тем более не избиратель Раймонда Кальюлайда. Выборы покажут.

- Что вам легче себе представить - после местных выборов в 2021 году, если будет нужно, создаст ли Кылварт в Таллинне правящую коалицию с социал-демократом Раймондом Кальюлайдом или Кристеном Михалом из Партии реформ?

- Я не знаю, что поступил бы Кылварт. Я знаю, что сделала бы я. Конечно, с Михалом, если выбирать между ними двумя.

- Почему?

- Я доверяю ему больше, чем Раймонду. Очень просто.

- На Раймонде Кальюлайде для Центристской партии теперь есть клеймо предателя или перебежчика?

- Я не знаю, что он для Центристской партии. Для меня..- извините, нет. (Замолкает)

- Проблема в том, что он ушел из Центристской партии?

- Проблема возникла раньше. Это внутренние дела, я не буду их тут раскрывать.

- Пару недель назад в Eesti Päevaleht вы написали предложение, которое могло бы вызвать общественный взрыв, но мне кажется, что его не заметили. "Это никакой не секрет, что в Эстонии есть расизм". Вот такое предложение.

- Послушайте... "Дерево без сердцевины" (председатель EKRE Март Хельме сказал о темнокожих студентах два года назад: "... есть постучать им по голове, то звук будет звонкий, словно стучишь по дереву без сердцевины!" - ред.) и все эти вещи... "Если черный, покажи на дверь" (зампредседателя EKRE Мартин Хельме сказал семь лет назад: "В нашей иммиграционной политике должно быть одно простое правило: если черный, покажи на дверь" - ред.), разве это не расизм? Разве это не в Эстонии? Это [мое предложение] не было замечено, потому что это всем известно.

- Юллар Сааремяэ, депутат Рийгикогу от партии Isamaa, затем написал, что вы обвинили Эстонию в расизме и поручили опубликовать поправку в Virumaa Teataja, что вы не обвиняете Эстонию в расизме в вашей статье в Eesti Päevaleht.

- Эстонский не является моим родным языком, но я понимаю, что когда обвиняю Эстонию, я обвиняю государство. Однако я сказала, что в Эстонии есть расизм. Это факт.

Если вы мне не верите, то спросите у тех эстонцев, кто уехал за границу, заключили там брак темнокожим человеком, завели детей - будут ли они когда-нибудь привозить своих детей в Эстонию? Я очень сомневаюсь в этом. Я бы не осмелилась.

- Для вас расизм в Эстонии - это отношение к людям с другим цветом кожи?

- Абсолютно. Как и везде в мире.

- И это ассоциируется с одной партией? С EKRE?

- Ни одна партия не возникает из ниоткуда. Нет таких политиков, которые занимались бы тем, у чего нет основы. Значит, это так и есть.

Меня поразило мнение [работающего в Эстонии британского независимого журналиста] Абдула Турея о том, что протесты против расизма нелепы. Такой ход мысли убивает любой смысл в выражении солидарности.

- Но вы прощаетесь с Нарвой и на выборах там больше баллотироваться не будете?

- Вероятно, на выборах баллотироваться не буду, но не прощаюсь.

Сейчас ситуация в Нарве очень интересная. (Ухмыляется)

- Расскажите об этом.

- Ну... (Улыбается) Что тут рассказать? Скоро выборы. Группа бывших [депутатов Нарвского горсобрания] от Центристской партии (Юри Ратас два года назад потребовал, чтобы они покинули Нарвское горсобрание из-за коррупционного расследования, но они отказались и вместо этого покинули Центристскую партию - ред.) осматривается по сторонам, и есть некоторые попытки сближения, поэтому посмотрим.

- Пытается ли Центристская партия привлечь к себе нынешнего мэра Нарвы?

- Это не совсем правда. Юри Ратас не царь Мидас, чтобы все, к чему он прикасается, сразу превращалось в члена Центристской партии. То, что он встречается с руководителями местных самоуправлений, это нормально.

И даже если он упомянул на этой встрече [с мэром Нарвы Алексеем Евграфовым] о возможности вступить в Центристскую партию, это то же самое, что Юри Ратас однажды сказал Дональду Трампу - приезжайте в Эстонию.

- Извините, я неоднократно встречался с Юри Ратасом, и он ни разу не говорил мне вступить в Центристсткую партию.

- Конечно, нет. Тоомас Сильдам, насколько я знаю, не интересуется, что с ним будет на следующих выборах в Нарве в 2021 году. В отличие от господина Евграфова.

- Что будет с Центристской партией в Нарве к осени 2021?

- Лично мне больше всего понравился бы общий список с соцдемами, скажу честно. А та группа, которая сейчас находится у власти в Нарве, отправилась бы домой.

Однако этого, вероятно, не произойдет, потому что, как мы знаем, у политических партий большое эго. Как у Центристской, так и у социал-демократов. Об общем списке, кажется, не может быть и речи.

- У меня сложилось впечатление, что Катри Райк и Яна Тоом по-человечески хорошо ладят друг с другом.

- Думаю, что как политики мы тоже ладим.

- Так за чем же дело стало?

- Партия - это структура. Катри Райк не партия, и Яна Тоом не партия.

- Ага, то есть Юри Ратас и [лидер социал-демократов] Индрек Саар не хотят такого союза?

- Я не знаю, хотят ли этого эти два джентльмена, но, в принципе, такого, как правило, не делают.

Однако посмотрим. Я абсолютно уверена, что будет какое-то сотрудничество.

Потому что была ли Центристская партия раньше у власти в Нарве? У власти была не партия, а люди с логотипом Центристской партии. Это не одно и тоже.

Что тут скрывать, у нас, конечно, есть люди в партии, которые думают, что нет смысла ссориться, пойдем по-дружески дальше, вернем логотип на то же место, где он был два года назад... Мне это не нравится. Это означало бы, что никакого обновления в городе не будет, хотя этот город заслуживает лучшего. Этот город, черт возьми, заслуживает лучшего, чем то, что там сейчас.

- Будет ли Центристская партия у власти в следующем составе Нарвской горуправы?

- Будем прилагать усилия для этого. (Пауза) Хотите знать, как мы будем прилагать эти усилия? (Пауза) Это [интервью] точно не то место, где я буду открывать свои планы. Извините.

Фото: Siim Lõvi/ERR