24 и 25 февраля евродепутат Яна Тоом в составе делегации Комитета по гражданским свободам, правосудию и внутренним делам Европарламента побывала в Польше, где знакомилась с работой Frontex – общеевропейской погранохраны, координирующей охрану внешних границ ЕС.
«Frontex создан в 2003 году, его штаб-квартира находится в Варшаве, – рассказывает Яна Тоом. – В связи с кризисом беженцев тема охраны границ вновь стала актуальной. Есть план реформировать Frontex, чтобы к 2027 году в нем работало десять тысяч человек. Сейчас система недостаточно эффективна: есть руководство Frontex – и есть служащие из погранохраны стран-членов ЕС, работающие на Frontex по принципу ротации, что не способствует накоплению и сохранению опыта. Отсюда – план создать нормальную общеевропейскую погранохрану. Сейчас Frontex набирает первые 700 человек – и получили уже 7000 заявлений. Людей, которые хотели бы заниматься этой работой и мыслят по-европейски, очень много...»
– Зачем Европарламент отправил в Frontex делегацию?
– Как известно, Европарламент – один из трех созаконодателей ЕС, другие два – Еврокомиссия и Совет ЕС. В том числе от нас зависит финансирование Frontex. Я ездила в Варшаву в составе маленькой делегации комитета Европарламента по гражданским свободам, правосудию и внутренним делам (LIBE) – мы знакомились с работой Frontex, пытались понять, где у них узкие места и какая им нужна помощь.
Проблема хотя бы в том, что в проекте бюджета ЕС на следующие семь лет, составленном Еврокомиссией, предложено увеличить финансирование Frontex втрое, в то время как президент Совета ЕС Шарль Мишель говорит, что нынешний бюджет Frontex надо бы сократить на 43%. Во что это выльется – непонятно. В Frontex не говорят о политике, но видно, что там понимают: сама идея общеевропейской пограничной службы буксует, потому что некоторым странам кажется очередным шагом на пути к федерализации Европы. Что, конечно, справедливо. Но если посмотреть на бешеную нагрузку четырех стран, которые главным образом принимают беженцев, ясно, что нужно что-то делать. Приведу один пример: в ЕС норма числа проверок на пограничника – 30 тысяч человек в год. В Испании на пике кризиса пограничник проверял 300 тысяч человек в год.
У Frontex есть чудесный инструмент, разработанный в сотрудничестве с Европолом, – Шенгенская инфосистема, куда заносятся данные о подозрительных типах. Но на уже упоминавшиеся четыре страны приходится 87% случаев, когда прибывающие в ЕС лица в этой системе не проверяются из-за элементарного отсутствия ресурса. И это серьезный риск для нашей безопасности.
Еще одно узкое место, которое я увидела: Frontex говорит, что эффективно сотрудничает с самыми разными странами, и называют страну Восточного партнерства, страны Африки, еще кого-то... Я смотрю на карту и спрашиваю: а как у вас с Россией? А никак – «у нас плохие отношения, мы с Россией не работаем». И этим направлением Frontex заниматься не будет, пока петух не клюнет. Пока – не клюет.
Ну и еще кое-что: сейчас в связи с коронавирусом говорят о возможном закрытии границ даже внутри Шенгена. Этого, наверное, не будет, но вот если вирус шарахнет по лагерям беженцев, мало не покажется никому. Да, это не работа Frontex, у них на это ни ресурса, ни мандата. Но проблема-то есть, и она касается границ. Сейчас, судя по новостям, вспышка коронавируса в Иране. Если вирус пойдет на ЕС с беженцами, это будет, мягко говоря, кошмар. Предотвратить этот сценарий – задача, которая может встать перед Frontex уже в ближайшие недели.
– Между тем сам Frontex сообщает, что количество беженцев пошло на спад. Тогда, получается, его работа уже и не совсем актуальна?
– Frontex занимается не только проверкой документов на границе, но и сбором сведений, и аналитикой, и своего рода разведкой. У них есть спутниковое наблюдение за морями, у них есть самолеты, патрулирующие акваторию, они видят, кто и куда движется. И это всё – невероятная нагрузка. Если повторится то, что было в 2015–2016 годах, многие говорят, что уйдут из Frontex. Нам рассказывали о человеке, который лично спас несколько тысяч беженцев от смерти – и умер, получив в 53 года инфаркт, потому что у него не было времени пройти обследование. Эти люди видят мертвые тела, много мертвых тел, каждый день. Но они понимают, что кто-то должен делать их работу. Понятно, что если оставить страны, в которые прибывают беженцы, наедине с собой, они беженцев просто пропустят – ресурсы небесконечны.
Есть проблема европейских регуляций: работники Frontex – чиновники ЕС, и иногда регуляция не дает заниматься этой работой подходящему человеку. Frontex передает свои предложения Еврокомиссии, та готовит поправки, сейчас эти регуляции будут пересматриваться. Но главный затык – тот, что они работают на основании семилетнего бюджета ЕС, а делать какие-то прогнозы только на семь лет трудно. Поэтому они предпочитают суда брать в лизинг, а не покупать, – так дешевле и меньше рисков. Но если берешь судно в лизинг, оно принадлежит частной компании, не ходит под флагом ЕС и не имеет соответствующего мандата.
Еще – проблема с беженцами и правами человека: их надо соблюдать, но беженцы не умеют подавать жалоб, они часто прибывают из стран, в которых такая жалоба означает смертный приговор. Так или иначе, в прошлом году поступило 18 жалоб от беженцев. Абсолютно не верится, что это реальная картина. Обо всем этом нужно как-то договариваться. В первую очередь – дефинировать, о каких правах человека мы в случае беженцев можем говорить.
Цель нашей командировки и была в том, чтобы составить список проблем и доложить о них парламенту. Секретариат комитета LIBE подготовит рапорт о поездке, мы как члены мониторинговой группы внесем туда свои поправки, дальше будет обсуждение на комитете. Кроме того, я попрошу включить в повестку дня нашей фракции Renew Europe вопрос о финансировании Frontex – и о том, как бы сделать так, чтобы Frontex исходил не из семилетнего бюджета, а из более долгосрочной программы.
– Как по вашему впечатлению, если завтра – новый кризис с беженцами, Frontex справится?
– Справится. Но это будут чудовищные переработки и стрессы. Frontex справится, но очень дорогой ценой, и мы будем перед ними в огромном долгу.