На портале Delfi опубликовано мнение депутата Европарламента Яны Тоом об обсуждаемом в парламенте вопросе перевода русских школ и детсадов на эстонский язык.
Когда в начале политического сезона реформисты стали мусолить вопрос о русских школах, я сперва просто пожала плечами. На правом фланге эстонской политики толчея, как на Северном вокзале Парижа, а у нас скоро выборы. Однако сказанные кем-то глупости начали множиться: уже обозначились прогрессивные деятели, которые беспокоятся о несчастных детях в русских школах, а также сторонники сегрегации, которые тревожатся о несчастных детях в эстонских школах. Кроме того, некоторые мои коллеги великодушно предложили местным русским самим дозреть до идеи ликвидации русского образования.
Постойте, но ведь школы — это вопрос серьезный. Настолько серьезный, что его лучше оставить специалистам. Так не оставят же — слетаются, как мухи на …мед.
Спорить с политиканами, которые закусили удила и решили во что бы то ни стало ликвидировать русскоязычное образование, бессмысленно. Они не воспринимают аргументы, поскольку не знают многих элементарных вещей о предмете спора. Например, они не знают, что сегрегация в образовании в ЕС строго запрещена, а школы для меньшинств — это вообще не сегрегация. Они не понимают, что в Эстонии нет параллельных эстонской и русской систем образования, а есть единая школьная система и единая программа, отличающаяся только (!) языком обучения. Они не догадываются, что школы на родном языке не мешают, а помогают получению хорошего и качественного образования — и что нынешнее отставание русских школ по результатам экзаменов увеличилось как раз в процессе перехода на эстонский.
Наконец, они не задумываются, что существующая модель — компромисс между двумя общинами. Последнее очень важно, и чтобы нарушить хрупкое равновесие ради пары-тройки дополнительных мест в Рийгикогу, надо сильно не любить свою родину. И я сейчас объясню, почему так считаю.
У эстонцев с подачи СМИ сформировалось определенное мнение о политиках, занимающихся вопросами русского образования. С одной стороны, есть хорошие политики, которые объясняют, почему надо быстрее или медленнее ликвидировать образование на русском языке. Аргументы могут быть разными, но делается все в интересах самих местных русских — как же иначе? Кроме того, есть политики-бяки вроде меня, защищающие русское образование по глупости либо по злому умыслу. Умысел в том, чтобы ”раскалывать” общество, сохранять ”сегрегацию”, (неосознанно) ”выполнять приказы Кремля” и так далее.
Трагикомизм ситуации в том, что этими плохими делами занимаемся не мы, а наши идеологические противники. Такое вот неосознанное вредительство. Фигурально выражаясь, мои оппоненты сыплют камешки на шестеренки, которые двигают вперед эстонское общество. Понятно, что колесики и так крутятся со скрипом, а тут и вообще могут остановиться.
Я знаю, о чем говорю: у меня есть личный опыт (я по-прежнему мать русского школьника) и хорошее понимание того, как устроена система (я была столичным вице-мэром по вопросам образования). Кроме того, я точно знаю, какие настроения царят в среде русских жителей Эстонии. Два года назад я заказала Saar Poll социологический опрос. Мне захотелось понять, что происходит: в тот год в основной школе на русском училось 22 тысячи человек, а в эстонские основные школы отправилось в десять раз меньше русскоязычных учеников — хотя ограничений для поступления не было никаких. Чуть менее семи тысяч школьников обучались в классах языкового погружения. Возник закономерный вопрос: какую же модель образования эстонские русские считают для своих детей идеальной?
В рамках заказанного мною опроса респондентам предложили выбрать одну из семи моделей русской школы — от ”все на русском”, до ”никаких русских школ в принципе”. Нынешнюю школьную модель с формулой 60:40 в гимназических классах поддержало 20% русских респондентов. Половина опрошенных русских сочла идеальными модели, где все или почти все обучение было на русском. Среди эстонцев нынешнюю модель поддержал каждый седьмой, а большинство высказались за модели, в которых эстонского в русской школе больше, чем сегодня.
Таким образом, нынешняя модель русской школы — компромисс, который почти никому не нравится, но позволяет держать систему в равновесии.
Мои коллеги наивно полагают, что местные русские сами ничего не решают, что кто-то им объясняет, что такое хорошо и что такое плохо, — прямо как малышам в детском саду. Должна вас огорчить: эстонские русские — обычные люди, и если им делают неприятно и больно, они реагируют соответственно. Если реформисты и ”Исамаа” реализуют свои смелые планы на практике, никакой прокремлевской пропаганды больше не понадобится. И даже жаловаться будет не на кого — сами виноваты. Хорошенький подарок всем нам в год столетия республики.
***
Какую модель школьного образования вы считаете самой лучшей для русскоязычных жителей Эстонии? (Январь 2016 года.)
| Эстонцы | Неэстонцы | |
| Модель 1 | 4,4% | 22,7% |
| Модель 2 | 4,9% | 25,5% |
| Модель 3 | 15,7% | 20,2% |
| Модель 4 | 9,8% | 6,4% |
| Модель 5 | 24,6% | 10,2% |
| Модель 6 | 33,1% | 5,8% |
| Модель 7 | 4,9% | 1,6% |
| Затрудняюсь ответить | 2,5% | 7,5% |
| Всего | 100,0% | 100,0% |
Источник: Saar Poll, 2016
Модель №1 — учебная работа в русскоязычных школах с 1 по 12 класс ведется на русском языке, а эстонский язык изучается как иностранный.
Модель № 2 — учебная работа в русскоязычных школах с 1 по 12 класс ведется преимущественно на русском языке, долю учебной работы на эстонском языке определяет самостоятельно каждая школа.
Модель № 3 — учебная работа в русскоязычных школах (начальной и основной) ведется на русском языке, а в гимназии (с 10 по 12 класс) по меньшей мере 60% учебного материала преподается на эстонском языке.
Модель № 4 — учебная работа в русскоязычных школах (начальной и основной) ведется на русском языке, а в гимназии — полностью на эстонском языке.
Модель № 5 — учебная работа в русскоязычных школах в начальной школе (с 1 по 4 класс) ведется на русском языке, а в основной школе и гимназии — полностью на эстонском языке.
Модель №6 — учебная работа в русскоязычных школах с 1 по 12 класс ведется на эстонском языке, русский язык изучается в качестве отдельного предмета.
Модель № 7 — русскоязычные школы закрываются, все дети независимо от родного языка учатся в школах с эстонским языком обучения.