Евродепутат Яна Тоом отвечает на сайте Eesti Päevaleht предпринимательнице Кае Пылд, обратившейся с открытым письмом к Тоом и мэру Таллинна Михаилу Кылварту: «Прошу Вас не бояться и без устали объяснять здешним путинистам, что они неправы».
Дорогая Кая Пылд!
Благодарю Вас за письмо и хочу сказать, что всецело разделяю Вашу тревогу в связи с войной на Украине. Боюсь, однако, что выполнение Вашей просьбы – не в моей власти: ни один политик за месяц не справится с тем, с чем государство не может справиться тридцать лет. Вы пишете: «Прошу Вас не бояться и без устали объяснять здешним путинистам, что они неправы». Трусостью я вроде не отличаюсь, а уж говорить не боюсь и подавно. Но мне категорически не нравится та роль, в рамки которой эстонское общество и политическая элита стремятся меня втиснуть: давай-ка поговори со своими соплеменниками, ты же их представляешь!
А это, знаете, как посмотреть. Поднимаю ли я вопросы неэстонцев? Безусловно. Даже если с этим сопряжены обвинения в измене, ежегодник КаПо и лавина угрожающих писем. Решаю ли я эти проблемы? Точечно – да, причем нередко. А вот на государственном уровне, к сожалению, нет.
Удушение русской школы не прекращается, языковые требования местами совершенно абсурдны, у неграждан по-прежнему нет права голоса на выборах в Европарламент и послаблений в части получения гражданства. И это притом, что количество мандатов, выделяемых стране, зависит от численности населения, а не количества граждан, и седьмой мандат – Рихо Терраса из партии Isamaa, – получен как раз за счет не имеющих права голоса жителей Эстонии, которых тот же Террас громче всех и критикует.
Мой собственный отец, серый паспорт которого очень сильно мотивировал меня в этой борьбе – мы буквально бежали со смертью наперегонки, но смерть меня опередила, – покинул этот мир «пришельцем». Что, кстати, устраивает и эстонское государство: количество неграждан сокращается у нас прежде всего в силу причин демографических, а уж потом всяких прочих. Неграждане умирают.
Но, тем не менее, у нас еще есть пара сотен тысяч жителей, к которым государство глухо. Да, у них даже есть «свои» политики, которых признает и эстонский политический истеблишмент. А что бы и не признавать – языком владеют, ведут себя прилично, да и светская хроника ими не брезгает. Пусть уж будут. Я, знаете, тоже как-то пробилась в ряды таких политиков. Вполне рукопожатная. За словом в карман не лезу. Боевая баба. Правда, моя повестка дня как-то совсем не вписывается в нашу политическую реальность. А значит, и мои избиратели не особо сюда вписываются. Зато теперь всем вдруг занадобился диалог! В котором мне отводят роль посредника.
Потому что приемлемая для эстонского общества роль русскоязычного политика сводится к трем составляющим: (1) эксперт по славянской душе и/или кремлевским интригам; (2) специалист по кризисной коммуникации; (3) ни в коем случае не политик, определяющий национальную политику.
И не надо, ради бога, мне говорить про мэра Таллинна – он тоже (даже он!) не может решить проблем русскоязычного населения на государственном уровне.
На моей политической памяти это третий кризис в сфере безопасности: 2007, 2014, 2022. И всякий раз – всякий! - поднимается шум до небес, а мысль, если честно, всегда одна: слишком много русских, слишком медленная ассимиляция. Уж мы потом постараемся, поприжмем их посильнее, ну а сейчас, кто-нибудь, пожалуйста, поговорите с ними наконец!
На фоне войны в Украине картина ровно та же. Предложения отобрать лицензии на оружие, право голоса на выборах и виды на жительство перемежаются призывами «объяснить местным путинистам», кто есть кто.
Причем никому не приходит в голову надеяться, что эта задача по плечу самым активным нашим оппонентам, всем этим лаури вахтре, кристенам михалам, рийнам солман и прочим титанам мысли. Что бы им не отправиться в Нарву, Кохтла-Ярве, Ласнамяэ и не поговорить там с людьми? Разъяснить им, как же это вышло-то, что те, на кого еще вчера смотрели как на риск безопасности, в одночасье стали ее залогом? Ирония судьбы, не иначе.
А могло ли в Эстонии быть по-другому? Я уверена, что да. Если бы в свое время мы сделали ставку на то, чтобы создать политическую нацию, развивать не только эстоноязычное, но и русскоязычное образование, средства массовой информации, проводить инклюзивную политику гражданства, – эстонская русскоязычная община могла бы быть совершенно иной. Но нет, какие-то умники поставили на то, что миллион эстонцев ассимилирует 400 тысяч русских, причем еще до того, как Россия выйдет из берегов.
Ну и что теперь? С одной стороны Путин, с другой -- дядя Ваня, который с равной долей вероятности может быть патриотом Эстонии, а может верить в то, что никакой войны на Украине нет, это всё фейк и западная пропаганда.
Весь последний месяц в эстонских СМИ я исправно работаю экспертом по славянской душе. Но боже мой – какую дурь у меня порой спрашивают! «А ведь если бы все школы были эстоноязычные, путинистов у нас бы не было, правда?» Господи, вразуми! Даже если оставить в стороне тот факт, что в Эстонии действует единая государственная программа обучения, как бы так объяснить, чтобы уже поняли – в русской школе встречаются те самые русские дети, которые здесь живут. И нет, они не смотрят на обществоведении ток-шоу Соловьева. Не говоря уже о том, что дети школьного возраста составляют очень небольшую часть русскоязычной общины. У них есть еще мамы-папы-бабушки-дедушки. Кто-то всерьез рассчитывал, что школьники массово обратятся в павликов морозовых и перевоспитают родителей? Может, развитие и адекватное финансирование русской школы сработало бы лучше? По крайней мере, опыт эстонское школы, которая после развала СССР вовсе не была особо передовой, говорит именно об этом.
Или вот: «Как заманить русскоязычных в эстонское инфополе?» Помнится, в бытность главным редактором еженедельника я исходила из того, что сначала ты производишь качественный контент, а потом обретаешь читателя. Что, за десять лет что-то изменилось? Можете вы себе представить, что журналист спрашивает, не знаю, у Юри Ратаса, «как заставить эстонцев читать Eesti Päevaleht?» Я – нет. Ну потому что журналист и сам знает, наверное, – работать надо, вкладываться. Вот тогда придет и читатель.
А наше местное инфополе тянет скорее на инфоугол, и не потому, что русские журналисты плохо работают, а потому что их очень мало и в сравнении с эстонскими редакциями их бюджеты просто ни о чем.
Но ведь у нас, говоря о едином инфополе, имеют в виду эстоноязычное. С этим сложнее. Ну хотя бы потому, что эстонец в нем находится по определению, а для русскоязычного это вопрос выбора. И распространенное у нас мнение, что кириллицей могут быть написаны только пропутинские тексты, а эстонский язык статьи автоматически гарантирует качество статьи, тут не поможет. Ну потому что это бред.
Помимо знания языка большую роль в выборе источников информации играет вопрос доверия. Почему война на Украине выглядит в эстонских СМИ как компьютерная игра – «хорошие парни против плохих» – совершенно понятно: ведь Россия – агрессор, а Украина – жертва.
Здесь требуется небольшое пояснение: редакция EPL выпустила следующий абзац, но в русском переводе я его оставлю, потому что он важен и без него теряется логика текста:
Но только – почему на эстонском не пишут о том, что в результате взрыва ракеты в Донецке погибли десятки мирных жителей? Почему нет информации о волне самосудов над подозреваемыми в мародерстве? В том числе над женщинами и детьми? Об издевательствах над пленными?
В сети полно этих видео, они вызывают беспокойство миссий ООН и ОБСЕ, о них пишут CNN и Bildt. Где тут логика? Цель оправдывает средства? Или, может, СМИ боятся, что их обвинят в путинизме? Или хотят сформировать общественное мнение? Да в принципе неважно. Важно другое: фильтры, через которые в эстонском инфополе пропускается информация о войне, подрывают доверие русскоязычной аудитории. Так что ответ простой – чтобы привлечь дополнительную аудиторию, нужно быть объективными.
Могу себе представить, как взъерепенится при этих словах часть читателей: что, разве прокремлевские СМИ объективны? Нет. Но у меня вопрос: достаточное ли это основание, чтобы и нам не быть объективными? Нет, конечно. И потом, коль скоро мы выбрали сторону в войне – и правильно сделали, – следует исходить из того, что эта «наша сторона» должна действовать в соответствии с ценностями, лежащими в основе ЕС. Да, и в военное время тоже.
Возвращаясь в Эстонию, должна признать, что согласна с Каей Пылд: у нас немало сторонников Путина. Но дело тут не в языке обучения и даже не в инфополе. Дело в том, что Эстония никогда не стремилась к формированию политической нации. Мы 30 лет живем с сознанием, что это национальное государство эстонцев, в которым нам, «инородцам» (muulased), позволено находиться практически в порядке одолжения. Этими же рамками ограничено и политическое участие. Некоторые могут даже избирать своих представителей в органы власти – но будет сделано всё, чтобы им не удалось как-то изменить национальную политику.
Я понятия не имею, кто был тот умник, который 30 лет назад решил, что такой порядок вещей не приведет к протестам. Кто бы он ни был – он ошибся. Ведь протест – это не только разбитые окна, протест – это и фига в кармане, и голос за EKRE, и поддержка Путина (да, на словах, и, думаю, дальше слов дело не пойдет, но все равно это протест). А сигнал прост: «Вы не обращали на нас внимания. Теперь обратили?»
Я задам тот же вопрос: теперь – обратили?