Европейский союз – штука странная: решения в нем принимаются долго, но зато, когда уже принимаются, влияют на жизнь Европы очень круто, пишет евродепутат Яна Тоом в своем мнении на сайте Eesti Päevaleht.
Вспомним «европейский тариф» – регуляцию платы за роуминг на территории ЕС: заговорили об этом в начале 2000-х, плату за роуминг отменили в 2017 году. Или Европейский стабилизационный механизм – фонд финансовой стабилизации экономики ЕС, созданный через четыре года после кризисного 2008-го.
С одной стороны, это нехорошо: всё происходит очень медленно, «не в этой жизни». Я понимаю тех, кого Брюссель раздражает – его деятельность на первый взгляд как будто не видна. С другой, не будем забывать, что Европейской комиссии приходится преодолевать сопротивление множества стран-членов, так что приучать их – нас – к мысли о переменах приходится постепенно.
На новый состав Еврокомиссии я возлагала огромные надежды, потому что ее глава Урсула фон дер Ляйен сразу же обозначила приоритеты – и в их число вошла социальная политика. ЕС как бы не должен вмешиваться в социальную политику стран-членов. Типа как бы не должен. Но времена меняются, интегрированная экономика просто требует гармонизации социальной сферы. Иначе получается ерунда: вроде экономически мы едины, а социально у нас две Европы – одна богаче, другая беднее.
Когда пандемия спасает
Среди прочего фон дер Ляйен обещала в первые сто дней своего президентства предложить законопроект на тему европейской минимальной зарплаты. Дальше всё потекло по-брюссельски неспешно: в первые сто дней не успели, потом пришел коронавирус и было не до того. При этом стало ясно: пандемия и есть тот триггер, который нужен идее европейской минималки.
Потому что экономика от пандемии падает, и первыми страдают именно люди, получающие минималку или около того. В ЕС уже 15 миллионов безработных – и их число будет расти, а когда предложение на рынке труда превышает спрос, зарплаты имеют тенденцию снижаться. Но даже и без пандемии в Европе наблюдается социальный демпинг: в странах, где меньше зарплаты, меньше и расходы на производство, и они получают конкурентные преимущества перед странами, в которых зарплаты больше. При этом уровень жизни бедных людей в этих странах может вовсе не расти. Если минималка вот такая, а безработных много, зачем платить больше? Хотя низкооплачиваемые работники по сути – те, без кого мы в ковидную эпоху точно не справились бы.
Ленин залез на броневик
И вот пришло известие, после которого можно было бы залезть на броневик и, как Ленин, гаркнуть: «Товарищи! Социальная европейская революция, о необходимости которой мы столько говорили, свершилась!» Вместо ста дней минул год, но в конце октября Еврокомиссия все-таки предложит директиву по европейской минималке. Лед тронулся, ура?
Увы, я не уверена, что месты совпадут с реальностью. Напомню: европейская минималка никогда не задумывалась в виде «с 1 января все работники ЕС должны получать минимум столько-то евро в месяц». Страны все-таки разные, и цены в них разные: для одних «столько-то евро» будет слишком мало, для других, наоборот, много. Так что было предложено альтернативное решение, не абсолютное, а относительное: например, 60% от медианной зарплаты или 50% от средней в данной конкретной стране.
Кстати, по обоим показателям Эстония – далеко не в пятерке богатейших стран Европы. Хотя ситуация улучшается. В 2018 году мы были на втором месте с конца – минималка составляла 43% от медианной зарплаты и 37% от средней. Сегодня при минималке в 584 евро, медианной зарплате 1170 евро и средней 1486 евро (на июнь этого года) мы чуть ближе к цели – 50% и 39%, – но все равно это показатель бедности.
А если бы минималка составляла, как хотела предложить Еврокомиссия, 60% от медианной зарплаты, она была бы 702 евро. Разница – 118 евро – для тех, кто получает минималку, очень даже существенная. А главное, она потянула бы за собой и другие маленькие зарплаты – но, и это важно, не большие. Социальной справедливости в эстонском обществе стало бы больше. А экономического расслоения – меньше, и от этого в конечном счете выиграли бы все.
Минималка есть не везде
Что именно предложит Еврокомиссия в конце октября – непонятно. Одна из проблем – то, что есть страны ЕС вовсе без минимальной зарплаты, установленной законом, причем с не самыми маленькими средними доходами, вроде Швеции и Финляндии. Как им это удается? Ответ – сильные профсоюзы. Они охватывают большинство работников и не стесняются вести жесткие переговоры с работодателями от лица большинства. Ломать систему в таких странах Еврокомиссия не хочет, да и сами они против, и их можно понять.
Другое дело – страны вроде Эстонии, где профсоюзы в основном слабы, а минималку устанавливает государство. Известно, что Еврокомиссия предпишет проверку минимальной зарплаты на «адекватность» списку критериев, в числе которых и средняя зарплата, и стоимость жизни. Но каким будет этот список и как он станет «работать» на практике? И как Еврокомиссия обойдет принцип невмешательства? Способ есть – посредством регуляции общего рынка, – но многое зависит от деталей.
Подождем документов. В любом случае это лишь начало, а конечный результат родится, когда директиву изменит и одобрит Европарламент и, при необходимости, Совет ЕС. Пока что я смотрю на будущее европейской минималки с настороженным оптимизмом и на броневичок (пока) не лезу. Хотя и очень хочется.