В среду евродепутат Яна Тоом приняла участие в передаче Радио 4 «Европа сегодня», обсудив с коллегой Урмасом Паэтом речь французского президента в Европарламенте.
По словам Тоом, речь Эмманюэля Макрона была ожидаемой, однако неожиданностью стало то, о чем он умолчал: президент Франции почти не говорил о Сирии: «Он обошел эту тему в основной речи и затронул ее, только отвечая на вопросы из зала. Макрон говорил о безопасности, о том, что Европа показала России свою общность, "общее лицо", – при этом все знают, что удары наносились не по Москве, а по Дамаску, и, значит, можно согласиться с обозревателями, считающими, что ответ режиму Башара Асада – на самом деле сигнал Владимиру Путину. И еще: Макрон на днях сказал, что он – ровня Путину – и что после удара по Сирии Путин-де понимает, что Макрон – такой же, как он. В общем и целом Макрон напоминает, конечно, Людовика XIV, он тоже мог бы сказать: Франция – это я».
Евродепутаты отметили, что Эмманюэль Макрон противопоставил себя всему залу, сказав, что не хочет принадлежать к поколению идущих вслепую: он – другой. «Это он к кому обращался? – комментирует Яна Тоом. – Ко мне, к Паэту, к Жану-Клоду Юнкеру? Пусть сначала что-нибудь сделает, а потом уже говорит, что ты другой».
Тоом и Паэт согласились с тем, что удары по Сирии показывают: пресловутое европейское единство далеко не столь безупречно. «Германия, например, в атаке не участвовала, а ведь она тоже претендует на роль лидера Европы, – отметил Паэт. – Адекватного плана "Б" ни у кого нет, что будет дальше – неясно, война идет уже семь лет, и одна атака ситуацию не переменит. И, конечно, ни США, ни Франция не хотят идти на прямой конфликт с Россией – и Россия этого не хочет тоже».
«Макрон вскользь упомянул о том, что позиции Франции и Германии по "Северному потоку 2" сближаются, но я не очень в это верю, – продолжила Яна Тоом. – Позиция Германии хорошо известна: немцы хотят "Северный поток" по экономическим соображениям... Если говорить о Сирии, Италия, например, отказалась предоставлять для атаки свои аэродромы. Дело еще и в том, что у Сирии и Франции есть общее прошлое, французские войска вышли из Сирии в 1946 году. У них, простите мой французский, старые терки, они очень друг друга не любят, и когда Макрон говорит, мол, давайте жахнем по Сирии, другие страны отвечают: давай-ка ты жахнешь один, а мы поглядим».
Тоом не думает, что решение об атаки принималось по логическим соображениям: «Можно сказать, что о нашем будущем за всех нас фантазирует сейчас Дональд Трамп, который в своих твитах бывает не очень адекватен – но, как верно заметил Урмас, когда ты президент супердержавы и что-то такое твитнул, надо отвечать. А мы потом ищем какие-то разумные объяснения произошедшему. Трамп сказал – Трамп сделал. Потом Макрон звонит Путину и говорит: Путин, мы тут сейчас ударим, убери своих в сторонку. Путин звонит Асаду... В итоге – сто ракет и три жертвы. Что называется, померялись боеголовками... На самом деле всё это нужно военно-промышленному комплексу Америки – между прочим, самому крупному работодателю в мире».
«Любой миропорядок однажды рушится, потому что договоренности однажды себя изживают, – сказала Яна Тоом. – Пришла пора что-то менять. Но мы этого не делаем, увы».
Евродепутаты обсудили также скандал с Facebook и перспективы защиты личных данных.