Яна Тоом пишет на сайте nihilist: меня попросили комментарий к статье Андрея Хвостова, причем столь удивительным образом, что привел на память школьные коллоквиумы по литературе, при помощи которых учителя пытались выяснить, прочитаны ли книги из списка обязательной литературы. Вопросы, помнится, были из серии «встреча графа Болконского со старым дубом» или «главные герои «Илиады» – боги и герои». Когда времени не хватало, мы давали товарищам конспекты, а по выходным пересказывали друг другу содержание прочитанного. В результате частенько получалось, что к произведению, с которым мы ознакомились таким образом, возвращаться позднее не было повода.
И заданные вопросы не предполагают такой возможности: журналист выдернул из текста четыре предложения, где упомянута Яна Тоом, и попросил их прокомментировать. Поскольку я читала как статью Хвостова, так и трилогию Толкина, удержаться в рамках четырёх предложений очень сложно, однако я постараюсь.
Итак, вопрос первый:
«В воздухе ощущается нервозность, и именно этим объясняется истерика, возникшая вокруг сирийского визита Тоом. В международной политике Тоом не определяет ничего, однако она является индикатором, показывающим, что возможны иные, чем принято сегодня, дефиниции Зла». О каких именно новых дефинициях идет речь, как осмыслись их в контексте событий в мире?
Ответ:
Если мы все же останемся а рамках текста Хвостова, а не Толкина, придется для начала признать, что международная политика (до определенной границы, которая, к счастью, пока не пересечена) – строится на интересах. Ценности, разумеется, важны, но все же они поставлены на службу интересам, а не наоборот. На пререкания с теми, кто искренне считает США флагманом свободы и демократии, а Россию – порождением Мордора, я чернил тратить не стану, однако отмечу, что после избрания Трампа, президентских выборов во Франции, мирных переговоров в Астане, ослабления еврозоны и т.д. и т.п., очевидно, изменятся и открыто декларируемые интересы ряда государств. Что неизбежно повлечет за собой изменение риторики. Ценности, что характерно, при этом не изменятся – что в таких случаях меняется, так это очаг напряженности, куда мы в едином порыве устремляемся на защиту этих самых неизменных ценностей. Не стану спекулировать по поводу возможных новых очагов – я не Кассандра, а только учусь. Однако рискну предположить, что описанной Хвостовым компании (в своей статье он проводит параллель между Эстонией с союзниками и «альянсом» странных существ от хоббита до эльфа – ред.) довольно скоро придется искать новое жерло на предмет забрасывания туда Кольца Всевластья. Если, конечно, перед тем удастся договориться, сколько процентов ВВП должен вложить каждый участник в организацию экспедиции.
Что до формирования политики, не стоит заниматься самообманом: роль Эстонии в формировании внешнеполитической повестки дня ЕС ничуть не больше роли Яны Тоом в формировании той же повести дня для Эстонии. Что, с учетом членства нашей страны в Европейском Союзе и НАТО даже может (пока) быть ОК, но тут я снова вернусь к Хвостову.
В частности, описывая наш сирийский вояж, Андрей несколько раз упомянул «сенсоры», при помощи которых он старался определить, соответствует ли действительности информация, которой с нами делятся. Эта история про сенсоры – его давний конек. Помнится, в интервью, которое Хвостов дал мне в мае 2007 года, звучала та же мысль. Близко к тексту: знаешь, порой мне кажется, что окружающий мир постоянно посылает нам сигналы, вот только у нашего общества отсутствует мозг, чтобы эти сигналы анализировать.
Десять лет спустя, когда я думаю о внешней политике, меня охватывает ровно то же чувство: расшифровку сигналов наш внешнеполитический мозг делегировал Парижу-Берлину-Вашингтону, а сам сконцентрировался на продвижении Эстонии в качестве дигитального, песенного, банного, союзнического и даже богатого валунами государства. И меня всерьез тревожит вопрос, а сможет ли этот промо-мозг в день Х, когда (и если) ситуация радикально изменится, принимать самостоятельные решения?
Вопрос второй:
«Если окажется, что Асад, так сказать, хороший, таковым окажется и его союзник Путин. И это разрушит образ Мордора, который у нас с таким рвением культивируется. Тех, кто определяет международный климат, нашим аналитикам не достать, руки коротки, зато Тоом под боком, вот ее и лупят. Хотя, сколько барометр ни тряси, погоду не изменишь.» Как вы оцениваете образ России как Мордора? Как оцениваете ситуацию в мире и метафору Хвостова о Кольце Всевластья? Согласны ли с ней? Может быть, добавите и от себя какую-то метафору?
Ответ:
Не секрет, что злой русский (Россия) – неотъемлемая часть насаждавшейся годами идентичности «правильного» эстонца. Точно так же, как злой эстонец может быть неотъемлемой частью идентичности местного русского. Я порой фантазирую: вот если все неэстонцы (или эстонцы, без разницы) улетят на Луну, чем же заполнять эту пустоту? Впрочем, пока этого не произошло, всякий, кто рискует нарушить наше кривоватое «равновесие», подвергается остракизму.
Ну а метафору, по-моему, следует применять не к реальной ситуации, а к картинке в СМИ, так что об их мнении лучше спросить журналистов.
Вопрос третий:
“Решение о размещении здесь американских военных было принято администрацией Обамы. Предположим, Трамп его не отменит. Однако вполне в его духе было бы разъяснить, на каких условиях он отдаст своим солдатам приказ вступить в войну. Вернее, в каком случае он не отдаст такого приказа. /… / Споры о Второй мировой войне, Бронзовый солдат, 60:40 в русской школе – это все не имеет значения. /…/ Как-нибудь сами там разберитесь. Защита придет в случае лобового столкновения, а уж всякие варианты гибридной войны, когда надо сперва доказать наличие агрессора… Трамп не доверяет своей разведке. Не доверяет аналитикам (другой стороны). И вот тут-то наступит время политиков типа Тоом, которым придется как-то распутывать эти узлы. За которые не будут драться ни американцы, ни британцы. Ни даже эстонцы, невзирая на огромную волю к защите и национально-романтический Каэраяан.»
Ответ:
Это – логическое продолжение предыдущей мысли: коль скоро местные русские в этой насаждаемой картине мира ассоциируются с Россией-Мордором, политические требования типа «оставьте русские школы в покое» или «дайте гражданство серопаспортникам» с легкостью переводятся в разряд враждебной пропаганды или даже подрыва основ государства. В утешение нам всем могу сказать, что Эстония в этом смысле никакое не исключение. Придуман даже соответствующий термин – ”securitisation of minorities”, то есть увязывание меньшинств с риском для безопасности. И от этого самого увязывания страдают нацменьшинства по всей Европе. Исключение, возможно, составляет Финляндия, но и там есть свои особенности, недаром же практически все финские шведы голосуют за Шведскую партию Финляндии.
Так что из приведенного отрезка Хвостова я вычитываю именно это: союзники не понесутся выручать нас из придуманной беды.
Вопрос четвертый:
В конце своего мнения Хвостов снова говорит о вас. Как вы понимаете выражение «время политиков типа Тоом»? Кто это такие? Какова их роль? Что думать о высказывания Трампа по поводу НАТО и ЕС?
Ответ:
Этот вопрос прекрасно иллюстрирует тезис Хвостова: «тех, кто определяет международный климат, нашим аналитикам не достать, руки коротки» – или вы послали подобные вопросы также Путину и Трампу, неоднократно упомянутым в статье? Что думать о высказывания Трампа, каждый решает я сам. Лично я считаю, что они дают предельно внятный сигнал и Эстонии, и ЕС, что настало время самостоятельного внешнеполитического мышления. Эти «типа Тоом» тем и отличаются, что считают свои долгом подогреть дебаты именно там, где мы привыкли имитировать консенсус.