Русскоязычные дети в Эстонии часто не знают эстонского не потому, что на нем не учатся, а потому, что у нас учителей эстонского с родным эстонским – всего 32%, сказала евродепутат Яна Тоом в передаче Sihik на радио Kuku.
Новое правительство в составе Партии реформ, «Отечества» и социал-демократов объявило одной из важнейших целей перевод образования на эстонский язык. К 1 ноября парламент примет закон о переходе, в 2024 году планируется начать переход на эстонский начальной школы – с первого по четвертый класс. Эту тему в среду, 27 июля, ведущие Kuku Айнар Рууссаар и Тимо Тарве обсудили с евродепутатом Яной Тоом.
– Вы считаете, что русская школа к переходу не готова и на деле мы строим большую потемкинскую деревню. Что именно имеется в виду?
– Именно это и имеется: школа не готова. В мае я послала в Министерство образования запрос: каково состояние дел? Так вот, на сегодня в русскоязычных школах учителей эстонского, у которых эстонский – родной, всего 32%. Или: всего 46% учителей эстонского сами учились на эстонском языке. Представляете их уровень, да? Причем статистика касается только основной школы, потому что гимназии с их преподаванием 60 на 40 – официально эстоноязычные.
– Правительство поставило конкретные цели с конкретными сроками. Центристы последние тридцать лет несколько раз бывали у власти достаточно долго, чтобы что-то сделать. Почему ничего не было сделано?
– Очень любопытно услышать такой вопрос от человека, который какое-то время работал в школе, но почему-то оставил это не самое легкое занятие...
– Я работал в эстоноязычной школе...
– Прошу прощения, но я отлично знаю, что в этой эстоноязычной школе происходит. И не рассказывайте мне, пожалуйста, что все учителя там прекрасно владеют эстонским. Это просто неправда. Это раз. И два: давайте посмотрим, что делали любые правительства. Решение о переводе школ на эстонский парламент принял в 1993 году. И до сих пор – никто ничего. Почему? Но, кстати, когда министром образования была центристка Майлис Репс, учителям прилично повысили зарплату – и эстоноязычные учителя появились в детсадах. Шапкозакидательством тут ничего не добьешься.
То, что хотят сделать сейчас, – ненаучная фантастика. Тут есть еще одна неприятная загвоздка: в конституции записано, что у любого человека есть право учиться на эстонском языке. И если мы на каждую русскую школу повесим табличку «эстонская школа», нормальный русскоязычный ребенок в эстоноязычную школу больше не попадет – по плану у нас продолжится так называемая сегрегация. Русские будут учиться сами по себе в своих русских школах и говорить между собой на ломаном эстонском, а эстонцев среди них не будет – и в эстонские школы этих детей не возьмут.
– Вы считаете нормальным, что в 2022 году есть родившиеся в Эстонии люди, у которых плохой эстонский язык? Я с такими сталкивался...
– Я не считаю это нормальным. Но я считаю ненормальным и то, что у нас происходит бесстыдная подмена понятий. Учить язык и учиться на этом языке – очень разные вещи. Я училась в русскоязычной школе в Советском Союзе. У нас эстонский преподавали из рук вон, из школы я вышла почти без эстонского. Я плохо говорю сейчас? Нет же. Язык учат на уроках языка, и вопрос в том, что если просто повесить на школу табличку «эстонская школа», ничего не изменится. Я смотрю со стороны – и готова биться об заклад, что ничего не получится. А если получится, то с большим враньем в статистике.
– Конечно, к 2024 году мы не подготовим достаточно эстоноязычных педагогов – но, может быть, в школы придут умные люди без педагогического образования и всё получится?
– Пару недель назад вышла статья, которая привела меня в замешательство: я не знала, что у нас где-то 30% учителей – вообще без высшего образования. Я привыкла думать, что учителем не может стать человек с улицы, что учитель должен быть профессионалом помимо, скажем, языков или математики, знать, как общаться с детьми и так далее. Это ведь тоже наука – педагогика. И мы говорим, что именно в русской школе можно почему-то без нее обойтись. Я не готова с этим согласиться.
Тут вообще много проблем. Моему ребенку 16 лет, и я уже несколько лет пытаюсь пристроить его на летние каникулы в эстоноязычную семью по обмену. Нет таких программ! Подобных семей – по пальцам перечесть. Помните, когда-то дети ездили на хутора? Ничего этого нет больше. Можно было бы организовать такой обмен – отправлять, скажем, нарвских детей на Сааремаа на месяц, учиться языку, и наоборот. В Европе именно так учат языки. Почему этого не может делать Эстония?
– Вы говорите о «потемкинской деревне» – но Потемкин строил макеты деревень для Екатерины II, а для кого строим потемкинскую деревню мы?
– Все просто: выборы на носу. Когда Лийна Керсна вышла с этим проектом, она отлично понимала, что он неосуществим. Я с ней лично почти не знакома, но я так понимаю, что раз министр платила шоферу, чтобы он ее фотографировал, значит, ей было важно, как она выглядит в СМИ. Ну и потом, она считает, что дети не знают язык, потому что на нем не учатся. На самом деле дети не знают язык, потому что у нас учителей эстонского с родным эстонским – всего 32%. Это ненормально.
– Коалиция постановила, что переход на эстоноязычное обучение в начальной школе начнется в 2024 году и кончится в 2030-м. Это записано черным по белому...
– Такие цифры не в первый раз пишутся черным по белому. Был и 2007 год, и 2011 год, не говоря о решении перейти на эстонский в 1993-м. Это очередная ложь. И из этой лжи ничего не выйдет. О чем я искренне сожалею – потому что считаю, что язык учат именно что в песочнице. Но нынешний проект нереализуем. Я недавно в одном городе спросила у русских детей в одной группе, чем они заняты, и мне ответили: «Мейль он син келе-кюмблус-тундь». Вы же сами бывали в Ида-Виру...
– Да, но я видел и другое: когда у меня была возможность полгода работать в Грузии, мой сын, которому было четыре года, ходил в гости к соседям-грузинам, играл с их детьми – и начал понимать грузинский...
– Именно! А если б он играл с эстонскими или русскими детьми на грузинском, был бы от этого прок? Мой сын в Брюсселе живо научился английскому и французскому, потому что это и было языковое погружение. Когда в группе десять русских и ноль эстонцев, куда они будут погружаться?
И еще загвоздка – свободное передвижение. Мы можем готовить людей любых профессий в любых количествах, но они должны быть обязаны работать у нас по своей специальности. Иначе будет как с врачами: мы их готовим – и они уезжают. Зарплаты в сфере образования Эстонии, увы, неконкурентоспособные. Готовить мы можем тысячу учителей, но если из них пятнадцать человек останутся в школе – хорошо. Нам нужно создать систему, в которой они будут оставаться в школе. Может быть, принудительно, но с приличной зарплатой. Когда моя дочь сказала: «Я пойду учителем в русскую школу», – я ответила: «Варя, не надо...»
– Мы не можем вернуться в советское время, когда после вуза надо было работать сколько-то лет по специальности.
– Многие страны Европы пошли по этому пути – и правильно сделали. Вопрос в том, что зарплата должна быть на уровне – и ты, когда поступаешь в вуз, с таким условием согласен. Ты заключаешь договор, образование у тебя бесплатное, но ты знаешь, что должен будешь два года работать по специальности. Это нормально, и так делают много где.
Полностью слушайте интервью с Яной Тоом здесь.