Решение Эстонии закрыть для россиян въезд в страну по шенгенским визам, выданным самой Эстонией, вызвало нешуточную реакцию в мире. 12 августа об этом и не только с депутатом Европарламента Яной Тоом побеседовали журналисты преемника радиостанции «Эхо Москвы» - YouTube-канала «Живой гвоздь» в передаче «Утренний разворот».
Почему Эстония и Латвия, где такое значительное русскоязычное население, первыми выступают с такими дискриминационными предложениями?
У нас в марте выборы, правительственная коалиция поменялась буквально месяц назад. Вошедшая в нее партия Isamaa - это правые консерваторы – имела довольно низкий рейтинг, но внутренний враг всегда очень объединяет большую часть электората. Это есть везде в Европе, где остались осколки бывших империй. Очень не любят венгров в Румынии, немцев – в Словакии и так далее. Правда, в Финляндии есть Шведская партия, которая всегда представлена в парламенте просто потому, что они считают, что так надо поддерживать гражданский мир. Мы до этого еще не доросли и дорастем, видимо, еще очень нескоро.
Поэтому это бьет по местным русским – у нас же у всех связи, у меня живут в России отец моих детей, моя родная сестра, мы не видимся давно и наверно, еще долго не увидимся. Это вещи такие больные. Это раз. А два, это то, что сказала наша Кая Каллас, - что визы выдает весь Шенген, а главный удар по работе приходится на страны, имеющие границу с Россией. Это правда. Но тут надо было просто попросить денег, если вопрос в этом. Но я думаю, что причины прежде всего внутриполитические.
Страны Балтии напуганы или обижены?
Эстония, Латвия и Литва годами говорили, что Россия – это угроза, это страшно, она непредсказуемая, у России имперские амбиции. И оказались правы. И теперь на этой волне правоты очень многие вещи можно делать.
Интересно знать расстановку сил в Европарламенте. Если такой вопрос будет выдвинут на голосование, то какой результат получим?
Простите, я чуть-чуть повредничаю. Ваше представление о Европарламенте, мне кажется, чуть-чуть неадекватное. Европарламент, в отличие от любого национального парламента, не имеет права законодательной инициативы. Мы – один из трех законодателей. Это такой трехглавый дракон ЕС – Европейская комиссия (условно - правительство), Европарламент и Совет ЕС. Так вот эти решения принимаются в Совете ЕС. А то, о чем проголосует Европарламент, не является обязательным к выполнению законодательным актом. Санкционный режим согласуется в Совете ЕС. Решение принимается консенсусом, и я не верю, что в данном случае он достижим.
Вернемся к Эстонии. Вопрос про правый популизм. Танк в Нарве, за него сейчас такая битва, и я так понимаю, это возгорелось именно на фоне вторжения в Украину. Какое будущее у нарвского танка и зачем раскалывать общество, поляризовать его в такой момент?
Это мобилизует какую-то часть населения. Это то, чего боялись русскоязычные политики. Я член Центристской партии. Именно с нашей партии началось продвижение русских в политической жизни Эстонии. Вообще в Эстонии это не принято, а у нас есть русские депутаты в Рийгикогу, я депутат Европарламента.
Что касается танка, под ним нет захоронений. Его привезли туда в 70-м году. Конкретно эта машина не имеет никакого отношения к боям под Нарвой. То есть у него символическое значение. Другое дело, что у всяких символов есть какая-то своя жизнь. Он там стоял, никому не мешал. Теперь внезапно стал символом российской агрессии на Украине…
Бесспорных символов в мире очень мало. Свастика, например. Все знают, что это такое, и только очень немногие скажут, что это солнце. Что касается танка, то для русского человека это все-таки символ победы над фашистской Германией, а для эстонца это символ оккупации. Что с ним будет? Там 97% населения - русскоязычное, и в Нарве самая высокая концентрация в Эстонии граждан России. Играть со спичками на границе с Россией в нынешней ситуации довольно глупо.
Скорее всего, нарвитяне его сами увезут. Они хотят оставить его в городе и будут интегрировать в музейное пространство. Согласится ли с этим правительство, непонятно, потому что есть силы, которые не заинтересованы, как мне кажется, в мирном урегулировании этого конфликта. Сейчас просто решить проблему с танком – как будто бы мало, хотелось бы еще кому-то по шапке надавать. Мы в состоянии истерики находимся. Поэтому танк, даже если его уберут, думаю, только начало – до выборов время есть, ситуация на Украине спокойней не становится, а памятников у нас на всех хватит.
А русскоязычное население? Какое у него отношение к этому? Может, будут волнения, раскол?
Думаю, никакого раскола не будет. Протестный потенциал местной русскоязычной общины сильно поубавился после событий Бронзовой ночи, все знают, чем все может кончиться.
Относятся русские к событиям по-разному. Во-первых, есть поколенческий разрыв. А во-вторых, мы же не гомогенная масса. У нас есть натурализованные граждане Эстонии, есть правопреемные граждане Эстонии, есть граждане России, есть люди с серыми паспортами, есть более обеспеченные, есть живущие из кулька в рогожку и так далее. Но все-таки мне кажется, что большинство русскоязычного населения хотело бы, чтобы было проявлено уважительное отношение к этому танку и прочим памятникам. Неважно, какова их художественная ценность, все-таки победа над фашистской Германией – это победа над безусловным злом. И люди, которые погибли, погибли до того, как им поставили памятники, то есть они погибли не во имя советской оккупации, а в борьбе с фашизмом. Поэтому задним числом эти могилы расковыривать – это, конечно, дурно.
Но я должна сказать, что и власти не думают о том, чтобы повторять «подвиги» Бронзовой ночи. Создана комиссия, которая сделает юридический анализ последствий возможного демонтажа памятников, и я понимаю, что есть политический консенсус, что захоронения трогать не будут, если они на кладбищах, а если не на кладбищах, то будут перезахоранивать со всеми почестями. Но здесь, конечно, тоже возможны всякие уколы. Недавно прах красноармейцев перезахоранивали в Пярнумаа и для отпевания пригласили священника Константинопольского, а не Московского патриархата. Потому, что Московский патриархат нынче тоже в опале. Хотя прихожан у них больше. То есть эта тень войны – она везде, и, судя по всему, будет только расширяться.
Есть ли в эстонском обществе какой-то страх на фоне того, что происходит сегодня в Украине?
Я думаю, что страх у многих есть. Соседка-эстонка со мной годами не здоровалась, потому что я русский политик и вообще - фу. И тут происходит Крым, она подходит ко мне и говорит: госпожа Яна, когда ваши придут, вы же за нас заступитесь, да?
Страх подогревается, конечно. Риторика общественная такая – мы в войне. Хотя наши внешняя разведка, полиция безопасности говорят, что угрозы военной для Эстонии нет, этот страх как-то сильнее. И он присутствует у русских тоже.
Какой выбор у русскоязычного населения сохранить свою русскую идентичность, если они не хотят ждать, пока их третье поколение ассимилируется, заговорит на эстонском?
В Эстонии сегодня, чтобы поддерживать свою русскую идентичность, надо по факту противопоставить себя эстонцам. И это, в принципе, мне кажется, тупиковый путь. Мне как-то ближе идея политической нации, где мы все эстонцы, некоторые из нас говорят по-русски, некоторые - по-белорусски, некоторые - как-то еще. Но в эстонцах эта идея этничости так глубоко сидит и так нескоро сгладится, что «жить в эту пору прекрасную» мне уж точно не придется.
Что касается русской идентичности, у нас очень большие проблемы с образованием, у нас проблемы со средствами массовой информации, у нас происходит стремительная маргинализация общины.
Насколько драматична ситуация с русским языком? Потому что Русский мир (вы знаете, да?) приходит туда, где плохо с русским языком, где его притесняют…
Я, честно говоря, про Русский мир - вообще не эксперт. Я бывший журналист, когда-то брала интервью у всех этих чудесных людей, там были какие-то программы помощи соотечественникам, такие разворачивались поля. Ничего этого никогда не было сделано, видимо, где-то по дороге усушка и утряска происходила. Хотя при желании, наверно, когда-то в более спокойные времена Российская Федерация могла приложить усилия к тому, чтобы заключить с Эстонией какие-то договоры и создать, скажем, парочку русских гимназий.
Сейчас ситуация очень скверная, потому что правящая коалиция обещает еще в этом году принять закон, где будет записано, что к 30-му году абсолютно все школы и детсады перейдут на эстонский язык обучения. Это невыполнимо по одной простой причине - у нас нет учителей эстонского языка. То есть это будет очередная потемкинская деревня, на русской школе будет табличка, что это эстонская школа, а русские дети не будут попадать в хорошие эстонские школы. Им будут говорить – посмотрите на фасад своей школы, ваши права соблюдены, ведь по Конституции каждый человек в Эстонии имеет право получить образование на эстонском языке.
А существует некий стеклянный потолок для русскоязычных жителей Эстонии?
Он, конечно, существует, но – на моем примере видно – исключения есть всегда. Но если мы посмотрим на списки сотрудников министерств, там русских очень и очень мало. Обычно говорят – это потому, что они плохо знают эстонский язык. Неправда. Очень многие прекрасно знают эстонский. Но главная составляющая, из-за чего пробить этот потолок трудно, - отсутствие социальных связей, русские здесь как бы сбоку.
Чат возмущается и спрашивает: например, в Израиле огромный процент русскоязычных репатриантов, они спокойно себе учат иврит. и нет никакой проблемы. Почему просто не учить эстонский язык? Зачем школы на русском языке? Говорите на нем дома.
Вообще не очень понимаю, откуда это взялось, что мы не учим эстонский язык. Мы его учим и на нем разговариваем. Но существует такая вещь, как права человека. Права человека – вещь универсальная. Принудительная ассимиляция запрещена международным правом.
Одно дело – открывать какие-то школы. В Эстонии традиция русского образования существует со времен староверов, которые в свое время бежали в Эстонию от репрессий Петра I, у нас русская школа существует более 300 лет. Ее не закрывали во время фашистской оккупации Эстонии. Во время первой республики люди, учившиеся в русских школах, прекрасно владели русским, эстонским и немецким. Вот это то, на что способна адекватная система образования. Тем более что система у нас есть. Нам не надо ничего строит заново. У нас существует нормальная сеть русских школ. То есть это чуть-чуть другая история.