Социальной темой Яанус Мартинов занимался 23 года. Последние двенадцать являлся единственным советником Мерике Мартинсон (недавно оставила должность), в ведении которого было решение вопросов соцобеспечения, здравоохранения и развития здоровья.
«По теме здравоохранения мы часто «вызывали огонь на себя», первыми испытывая все, что связано с недовольством людей. Так или иначе эти жалобы приходилось рассматривать – в сотрудничестве с Департаментом социальных дел и здравоохранения и восемью отделами соцобеспечения частей города. Закон установил для чиновника известные ограничения, поэтому и создается впечатление, что он либо чего-то не договаривает, либо глуп. Однако именно из-за этих ограничений и нельзя абсолютно все вещи говорить открыто. Чиновник должен исходить из статьи закона, иначе сам попадет под следствие», - рассказывает Мартинов.
До какой степени горячи темы социальной сферы в сегодняшнем Таллинне?
По-прежнему горячи. И, к сожалению, такое впечатление, что особенно горячи они тогда, когда человек обращается в СМИ или журналист расследует какой-либо случай – будь то выселенный из квартиры или человек с другой жилищной проблемой, чрезвычайно деликатная тема защиты детства, привлекающая в последние годы особое внимание. Теперь на деньги Королевства Норвегия при Таллиннской детской больнице создан Центр душевного здоровья. Но проблематика детей с поведенческими и психическими отклонениями вышла у нас из берегов, это результат многолетнего бездействия государства.
Другой обширнейший круг тем – уход за близкими. Хотя государство возвело множество зданий, создало места для пожилых лежачих больных, со стороны Больничной кассы покрытия нет. И для людей эта услуга – уход за больным - дорогая, ухаживающий остается дома и сам впадает в бедность. А пособия смехотворны.
Что в решении социальных вопросов самое сложное?
Хождение по судам. Социальные работники – не юристы. Чтобы, например, пойти в суд, когда речь идет о назначении опеки над взрослым человеком с психическим расстройством и вопросы его имущества, проблемы опеки над детьми. Родственники дерутся между собой, суд назначает опекуна, которым становится отдел соцобеспечения части города. Но мы сами так усложнили «бумажную работу», что сами же страдаем от этого. Законы стали сложными, между тем чиновник обязан следовать им очень точно. Город остро нуждается в специфической правовой помощи по темам соцобеспечения, где отдельно сосредотачиваются на пожилых, взрослых и детях. То есть такие социальные работники могли бы иметь базовое юридическое образование.
Судебных дел, к сожалению, много, они отбирают так много времени, что мы не успеваем заниматься профилактикой, хотя ведь говорим, что социальная работа – это прежде всего профилактическая работа. Надеяться на то, что с этим справятся НКО, нельзя.
Что в социальной сфере должно быть по-другому? Или все более-менее в порядке?
Не в порядке. Правда, нытье ради нытья тоже никуда не приведет. Я начинал в 1994 году, социальное обеспечение как термин или область начало развиваться лишь за пару лет до этого. Раньше все это существовало под другим названием, специально обученных соцработников как таковых не было.
Мы невероятно шагнули вперед. Но… Я родом из маленького города на юге Эстонии и всегда думаю – если эти разнообразные проверки, министерства и СМИ рассуждают, что надо следить, надо выявлять недостатки, то в каком положении пребывают все эти местечки, какие услуги там предлагаются? Там имеется один человек, который должен заниматься престарелыми, защитой детей, находить опекунов, водить людей к врачу. Беспокоит то, что эти услуги у нас сегодня неравномерны, и элементарные вещи для многих людей недоступны. Я не предполагаю, что в каждой деревне должен быть дом презрения, но первичный уровень ухода оставляет у нас желать лучшего.
Мы стали «перерегулировать», делопроизводство усложнилось настолько, что чиновники только за ним и следят. Единственный, кто понимает конкретное постановление или распоряжение, это тот, кто его составил. И если чиновник может толковать его по-разному, что мы тогда хотим от простых людей. Социальная работа означает, что надо заниматься все же человеком, а не бумагой.
Еще хочу сказать об информировании. Свои права люди знают все больше, но все-таки мало. А социальный работник – не хиромант, предвидеть не в состоянии. Если человек прозябает в одиночестве, не обращается, сосед тоже не сообщает о нем, то и складывается тяжелое положение. Случается, конечно, что и соцработник в достаточной степени не общается и не разъясняет.
Когда вице-мэр Таллинна Мерике Мартинсон решила уйти со своего поста, то же решили сделать и вы. Почему? Насколько мне известно, вам предлагали работу и у нового вице-мэра.
Хотя я верю, что своей деятельностью и советами смог реально помочь людям, уже раньше твердо решил, что заниматься этой работой больше не желаю, необходим отдых. Вокруг все время была сложная среда. И я считаю, что поработал немало, это как своеобразный рекорд в этой сфере. Каждый должен уметь и расслабляться. Для меня это спорт и садоводство.
Кроме того, в этой работе приходилось иметь дело и с политикой, это неизбежно, когда обсуждаются бюджетные приоритеты. Поначалу это соприкосновение с политикой мне очень нравилось, но в конце стало печалить.
Что вы порекомендовали бы молодым, которые учатся на соцработника или направляется служить в эту сферу?
Полагаю, что человек, избравший ее, очень смел, толерантен, эмпатичен. Зачастую считается, что в чиновники идут потому, что там хорошие зарплаты, теплый офис. Тем не менее, советую получить сначала практический опыт – и не в течение недели или месяца, это не то. Я начинал с приюта – ночным воспитателем и воспитателем, работал в ночлежке для бездомных. Хочу сказать, что, хотя есть высшее образование, надо начинать с нуля. Тогда позже, когда становишься начальником, понимаешь своих подчиненных и вообще всю эту сеть.
Если ты на этом низовом уровне активен, тебя обязательно заметят. И когда ты сам видишь, что своей работой можешь человеку помочь, это важно. Но низового уровня современная молодежь, к сожалению, не хочет. И на этом уровне у нас трудятся люди в возрасте. Вот я хотел бы, чтобы их зарплата повысилась.
Интервью взяла Маргарита Корнышева, советник Эстонского бюро депутата Европарламента Яны Тоом