На неделе эстонские СМИ обсуждали Индрека Таранда как жертву и провокатора, печалились о том, что не закрыты еще у нас русские школы, и вообще о русских не забывали.
На страницах газеты Sirp филолог Михаил Трунин храбро прошелся по местным русским СМИ: русский портал Postimees сравнил с помойкой («Подчеркну, что не хочу никого оскорбить! Помойка – не обязательно место, где гниет всякая дрянь. Там порой можно найти и золото, и бриллианты. Беда только в том, что ни у кого нет ни времени, ни желания, ни сноровки, чтобы что-нибудь там искать»), а в части телеканала ETV+ согласился с критиковавшими его Артемием Троицким и Михаилом Лотманом (последний вообще сказал, что проект «мертворожденный»), потому у него нет концепции. Впрочем, Трунина радует то, что главредом ETV+ стала именно Екатерина Таклая, потому что... она переехала сюда из России (как и сам Трунин) и, видимо, единственно поэтому смотрит на вещи неким свежим взглядом. Такая вот логика.
Из Швейцарии с советом
Не обошлось и без ужасных русских школ. Илона Тоотс, супруга дзюдоиста Алексея Будылина, живущая с семьей в Швейцарии, вдохновилась местными порядками в отношении иммигрантов и пишет в Postimees: «Все русские дети должны ходить в эстоноязычные детсады и школы!» Вот как ее ребенок Сассь или сын эритрейских иммигрантов Эммануэль ходят в швейцарскую школу. Тем более, что добавляет она, что и в Швейцарии многие – иммигранты во втором или третьем поколении. Были ли русские иммигрантами в советской Эстонии? Вопрос по нашим временам скорее политический; не дай ведь бог сказать, что не были...
Автор пишет: «Я поняла теперь, что именно из-за этой [школьной] разобщенности у нас есть два параллельных мира: эстонско- и русскоязычный... Я – единственная эстонка, с которой общается часть моих русскоязычных знакомых, а многие друзья дочери Малены не знакомы ни с одним русскоязычным подростком. Как такое вообще возможно?» Школа виновата во всем, точно. И еще детский сад!
Все эти рассуждения тем более прекрасны, что речь о Швейцарии, маленькой стране с – тем не менее – четырьмя государственными языками и школьным образованием на немецком, французском и итальянском – в зависимости от кантона. По этой логике в Эстонии можно было бы выделить кантон Ида-Вирумаа, например, и учить там только на русском. Но мы ведь к такому не готовы? Нет, нам нравится ровно половина швейцарской логики: иммигрантов надо учить на местном. О второй половине, «местных надо учить на их языке», мы даже не заикаемся.
В том же издании депутат-реформист Йоко Алендер исполняет привычную песню о том, что «все родители, ученые и – на словах – политики согласны с тем, что нам нужна единая эстоноязычная система образования». Однако для того, чтобы инициировать соответствующий законопроект, в парламенте не хватило одного голоса – всего 50 депутатов проголосовали «за». Вот жалость; а как же «все согласны»? Алендер тоже пишет о параллельном мире. О минусах обучения на неродном и подготовке учителей – а откуда их брать, кстати? – не пишет. Хотя рядом утверждают, что даже и эстонскому учителю грозит вымирание как виду. Но зачем об этом говорить, если главная задача – уничтожить русские детсады и школы?
Зато журналисты Postimees сокрушались о горькой судьбе в Эстонии немецкого языка, который мало кто учит. Мари Метс пишет о том, что с изучением любых языков у нас швах: «Живя в Эстонии, полезно знать русский. Я его не знаю – я его не учила. И мои друзья не знают, а они его учили. Под десятью годами изучения языка можно подвести итог вопросом: для чего и что я учила? Впечатление, что эстонские дети учат в школе говорить по-русски – и способны достичь разве что пассивного уровня. Я им завидую. У них на местном рынке труда есть преимущество. А немецкому после школы можно найти применение не сразу...» Может, в консерватории что-то надо подправить? Или изучение чужого языка в (относительном) совершенстве к последнему классу школы – задача вовсе невыполнимая?
Пока эстонцы бьют друг дружку
На портале ERR журналист Юрий Николаев рассуждает о том, что у партии EKRE «есть возможность половить в Нарве русского избирателя». Тема миграционного пакта русских читателей оставила равнодушными; почему, спрашивает Николаев, ведь еще пару лет назад нарвитяне не любили беженцев почище членов EKRE? «Миграционный пакт – штука мутная, если эстонские СМИ не смогли его разжевать, то местные русские и подавно... А еще пакт не сделался в русской инфосфере вопросом веры... У EKRE есть возможность обаять русского избирателя, и это не шутка. Беженцы и, говоря вежливо, семейные ценности – темы, которыми можно переманить нарвские голоса. Но для этого Март Хельме должен лично явиться в Нарву – он единственный национал-консерватор, умеющий говорить с русскими». В финале автор приводит мнение знакомого нарвитянина: «Пока эстонцы бьют друг дружку, они не трогают местных русских. А когда мифическая тема миграции уйдет, снова примутся за нас. Так что вы деритесь!..»
Моральный и физический ущерб, нанесенный европарламентарию Индреку Таранду, вторгнувшемуся на митинг EKRE и отнявшему микрофон у Мартина Хельме, обсуждался в СМИ со всех сторон. Писатель Март Сойдро в Õhtuleht вступается за Таранда: да, он не раз «рушил ход мирного собрания, проводимого с добрыми намерениями». В 1993 году это случилось в ходе нарвского референдума (у Сойдро это слово стоит в кавычках; как сообщает Delfi, Таранд, который представлял тогда власти, делал всё, чтобы референдум в Нарве провалился, в том числе распускал слухи, что тот организован масонской ложей). В 2000-м Таранд прокрался на сцену и изобразил на голове Сависаара рожки. В 2009-м вырывал микрофон из рук Кадри Симсон. Сойдро уверен: «Кажется, будто у таких мальчишеских проделок нет особого содержания, но они остаются в истории».
Журналист Õhtuleht Арво Уусталу тоже вспоминает подвиги Таранда, но уже иные, скажем, вождение в нетрезвом виде. Откликаясь на мнения типа «в Эстонии под EKRE жить не желаю», Уусталу говорит, что не желает жить в Эстонии под соцдемами. Да, «понедельничный митинг EKRE чуть вышел из-под контроля», но «в Эстонии не может быть места отбиранию микрофона и насильственному проталкиванию своего мнения». И если соцдемы, по списку которых пойдет в парламент Таранд, такое приемлют...
«Свободник» Хейки Лилль считает (в Postimees), что сторонники EKRE напали на Таранда, потому что они и сами «в большой беде, они надеялись на то, что Эстония за 27 лет удовлетворит их потребности, но этого не произошло», а значит, виновны в инциденте... правящие партии. Так адвокаты отмазывают хулиганов и убийц: он и сам страдает, ваша честь, вы не представляете, ваша честь!..
В той же газете колумнист Иван Макаров жалуется на то, что политический цирк у нас низкого пошиба, и сравнивает Таранда с мужиком, который вылез на сцену «Евровидения 2017» во время песни украинки Джамалы и показал залу голые ягодицы. «Насилие недопустимо, но разве можно приветствовать то, что образованный, успешный и известный политик ведет себя вот так?..» О, эти знаменитые «но»!
Тема зада возникла и в мнении теолога Пеэтера Эспака в Eesti Päevaleht. Рассуждая о том, что Евгений Осиновский обратился за поддержкой миграционного пакта к церквям, Эспак замечает: «Бог безмерно добр и всерьез любит весь свой зоопарк, включая геев, мусульман, женщин, русских, чернокожих, политиков, цыган, алкоголиков и все прочие меньшинства... Богу абсолютно все равно, кто кого пнул ногой по заднице». Господи, правда?..
Николай Караев, советник Эстонского бюро евродепутата Яны Тоом