На этой неделе эстонские СМИ размышляли о шпионах и разведчиках, английском IT-колледже в Нарве и среднем классе – и о русских не забывали.
В Postimees Пяртель-Пеэтер Пере, экс-советник евродепутата Индрека Таранда, обличает политическое движение «Эстония 200»: раз оно приняло к себе Хендрика Агура, директора гимназии Густава Адольфа, значит, прогнило что-то в ихнем королевстве. Ведь Агур «заставил детей этой старейшей в Эстонии школы петь похвалы власти, которая оккупировала Эстонию и в числе других депортировала детей». На самом деле Агур, разумеется, ничего такого не делал: в советских песнях, прозвучавших на концерте «Красная стрела», не было вообще никакой политики. Но СМИ это дело разожгли – и, как видим, продолжают разжигать.
Пере замечает, что ставить знак равенства между русской и советской культурой нельзя, но в итоге призывает: «Наше общество не должно мириться с тогдашним поведением Агура и нынешним шагом "Эстонии 200"... Коммуняцкий концерт – не интеграция, это стокгольмский синдром, русификация и невежество... Хендрик Агур должен был подать в отставку. Он этого не сделал – департамент образования должен прекратить с ним договор...» Как раз в советское время можно было легко лишиться работы, спев идеологически вредную песню. Эх, яблочко, куда котишься?..
В дни сомнений, в дни тягостных раздумий
Приключения русских в Эстонии на этом не закончились. Журналист Õhtuleht Арво Уусталу по мотивам дискуссии о переводе школ и детсадов на эстонский спрашивает: «В Эстонии ли мы живем?» – и пеняет реформистам и «Отечеству» на то, что за последние 19 лет шесть министров образования из этих партий не удосужились обучать эстонскому русских в детсадах: «Разговор об эстоноязычном образовании Партия реформ завела, увы, только когда к власти пришли центристы».
Что до сути проблемы, эстонский язык, если верить Уусталу, обладает буквально магическими преимуществами перед русским: «Все школы и детсады должны учить детей на государственном. Это уменьшает и риск безопасности: хорошо владеющему государственным человеку восточный сосед так просто мозги не промоет». Трогательная уверенность в том, что местное инфопространство заведомо чище соседского, соперничает в тексте только с уникальным пониманием культурного богатства: «Никто ведь не запрещает учить русскому, латышскому, ивриту или немецкому в воскресной школе или летнем лагере. И это лишь обогатит культуру».
В Postimees член правления «Отечества» Сирле Розенфельдт жалуется: у нас нет методики, с которой можно было бы начинать переводить школы на эстонский, – и откровенничает: «Идет гонка: кто сможет пообещать лучшую и самую продаваемую версию такого перевода». Правда, обе мысли подвисают в воздухе, и не очень понятно, о чем мнение: мы прошли большой путь, но методики нет, и мотивации нет, и школы действуют вразнобой, и от учителей многого не потребуешь, и у всего есть цена, но «разве можно на таком экономить?». Это, видимо, надо понимать так, что нам нужно потратиться на методику? Или так, что неважно, какие психологические потери понесут русские дети – мы за ценой не постоим?
В той же газете об уничтожении русской школы высказывается реформистка Кейт Пентус-Роозиманнус: «Давненько я не видела такого изумления, как у канадского парламентария, который услышал, что у нас в Таллинне все еще есть отдельные русскоязычные детские сады. "Как так? Я понимаю, в советское время русскоязычных детей не хотели учить эстонскому, но теперь?"» Нет бы переспросить у канадского гостя: «Как, в Канаде все еще есть франкоязычные детсады? С чего бы?..»
Канадский опыт, кстати, наводит на мысли: даже восторженные родители, отдавшие ребенка в детсад с погружением в французский язык, утверждают, что этот вариант подходит не каждому. Но какое дело Пентус-Роозиманнус до таких мелочей? Главное – глубокое убеждение в том, что «в 2018 году общение на эстонском языке для постоянных жителей Эстонии должно быть элементарным». Всплывают в мнении и вездесущие «разные инфопространства» – как будто они куда-то деваются, когда русские выучивают эстонский, а эстонцы – русский.
Ошибка и судьба камня-наушника
Не утихают и шпионские страсти, вспыхнувшие после ареста Дениса Метсаваса. Эркки Коорт, руководитель Института внутренней безопасности, опубликовал в Eesti Päevaleht мнение «Эстонскую контрразведку не стоит недооценивать» о том, что наши контрразведчики от Запада не зависят – скорее наоборот. «Вспомним, скольких мы поймали: десять шпионов и семь изменников, из которых трое пока подозреваемые. Этот результат – среди лучших в НАТО... Почему в Эстонии поймали так много шпионов, а в других странах – так мало?.. Тут две возможности: либо шпионы шпионят безнаказанно, либо об их поимке не сообщается. Эстония выбрала путь открытости...»
Нельзя не согласиться с Коортом в том, что «в сфере контрразведки работа делается хорошо, когда ее не видно». Но вот начало мнения настораживает: «В Таэваскоя, в историческом Вырумаа, стоит камень-наушник. Легенда гласит, что предки эстонцев держали там совет и разоблачили вражеского наушника. Предки владели магией и превратили наушника в камень, по сю пору стоящий в излучину реки. Иронически можно сказать, что эстонская разведка была успешна уже тогда». Ирония понятна, но если вспомнить слова полковника Юхтеги о том, что Кайтселийт возродился после пророческого сна... А тут еще и древняя магия. Интересная, должно быть, работа у эстонской разведки!
Главред газеты Lääne Elu Андрус Карнау строго вопрошает в Õhtuleht: «Кто в ответе за то, что в армии действовал предатель Денис Метсавас? Кто в ответе за то, что его отец получил в 1990-е гражданство, хотя в СССР он служил в пограничных войсках?» Журналист полагает, что ответить должно высокое начальство: «Если верно то, что Метсавас нанес Эстонии значительный ущерб, командующий силами обороны Террас, образно говоря, уже сдал свои погоны российской военной разведке». Ушел же в отставку в 2016 году командующий ВМС Стен Сеппер, потому что команда одного корабля провозила контрабанду – сигареты и алкоголь. А тут – измена родине.
Параллельно Postimees писал о российских гражданах Боширове и Петрове, которых подозревают в отравлении Скрипалей в Солсбери. Тут всё куда смешнее: всезнающий политбеженец Андрей Кузичкин увязывает Боширова и Петрова с борьбой за трон Путина, а редакция и вовсе сообщает в колонке «"Геи" из ГРУ ездили смотреть на часы», что Россия травит людей давно – и, более того, делает это с нездоровым чувством юмора. Знаете ли вы, что «в отравлении Литвиненко полонием скрыта больная шутка – игра слов: Литву (Литвиненко) отравили Польшей (в 1898 году Мария Кюри назвала радиоактивный элемент по своей родине)»? Вот так-то. Поневоле задумаешься о том, что хотел сказать Кремль арестом Эстона (!!!) Кохвера...
Наш номер – тридцать три
Самый печальный материал недели – редакционная колонка Õhtuleht, посвященная эстонскому среднему классу, точнее, его у нас отсутствию. Газета вспоминает радостные слова президента Кальюлайд: всего в 33 странах мира средняя зарплата больше нашей, – и добавляет: «Пессимист сказал бы, что в контексте Европы, особенно в сравнении со Скандинавией, 34-м местом гордиться странно».
Но это средняя, равная сегодня 1321 евро грязными. Медианная зарплата – если выстроить всех получателей зарплат по ранжиру, медианной будет заработок человека в центре, – куда меньше, 1014 евро. Это значит, что подавляющее большинство эстоноземельцев получает зарплату куда меньше средней; еще это значит, что те, кто получает больше средней, получают настолько больше, что средняя у нас аж на 300 евро больше медианной.
Но этим поводы гордиться не исчерпываются. Чтобы называть себя представителем среднего класса, нужно иметь заработок от 1450 до 2200 евро нетто, то есть чистыми. Значит, средний класс начинается с заработка в 1700 евро грязными, констатирует газета. Столько получает меньше 10% населения. Все остальные 90 с лишним процентов – бедняки. Ура, господа.
Николай Караев, советник Эстонского бюро евродепутата Яны Тоом