В столичном Концертном доме Alexela (бывший Nordea) прошел уже второй концерт «Красная стрела», где учащиеся гимназии Густава Адольфа пели не просто советские и российские песни из недавнего прошлого, но пели их на русском языке. Когда проект увидел свет, он вызвал много шума. Как и слова директора гимназии Хендрика Агура о том, что это «подарок России и всем людям, которые хорошо помнят советское время». Пора узнать, о чем этот человек, собственно, думает и о чем болеет душой.
Кто вообще выступил с идеей такого концерта, как к этому отнеслись ученики, учителя и родители?
Ну, конечно, я предложил эту идею. Музыкальные проекты со своей школой мы осуществляем лет десять – это рок, классика. Проделали большой путь. Однако советский эстрадный жанр совершенно не рассмотрен, он будто в подполье находился, может, и по праву. Он, быть может, осточертел советским людям, мне самому – тоже. Возможно, десять лет назад я бы до этого не додумался. Но если копнуть, это на самом деле приятные песни.
Я поговорил с учителями русского языка, у нас их четверо. Им эта идея очень понравилась. Мы привлекли их в том смысле, что попросили переговорить дома с мужьями, бабушками и сделать свой выбор – какие песни самые классные. Получилось где-то 150! Дикое количество! Концерт вмещает 25. Начали отбирать, пока не осталось 30, и еще ужали. Так и составили программу.
С другими учителями не советовались, они привыкли к тому, что у нас разные музыкальные проекты. Никакого противостояния не было.
С родителями мы тоже особо не советовались. Когда вокруг этого концерта была самая большая медиа-шумиха, нервная обстановка, я отправил родителям тех детей, что участвуют в проекте, письмо – вы, мол, видите этот гам, будьте, пожалуйста, добры, обсудите эту тему дома, и если в программе есть какие-либо принципы, которые вы не разделяете, то я полностью соглашусь с тем, чтобы ребенок в этом проекте не участвовал. Получил ответы, в которых папы-мамы поддерживают своих детей и спрашивают, откуда журналисты берут всю эту ерунду.
Рекламный плакат концерта: сначала на красном фоне символика советского герба и надпись «Концерт эстрадной музыки СССР», немного позже и теперь – зеленый фон, а вместо советской символики пластинка и надпись «Концерт эстрадной музыки совкового времени». Отчего эти изменения? Было какое-то давление, кто-то «порекомендовал»?
Изменения были обусловлены все же чисто внешним давлением - чтобы успокоить этот крикливый хор и медиа-шум. Честный ответ – позвонил мэр (он же тоже был в дурацком положении), сказал: можешь ли ты пойти навстречу и поменять эту символику, тогда больше ни у кого вопросов не будет. Если бы сказали – отмени концерт, - с этим я бы не согласился. Но где-то приходится делать полшага навстречу. Я об этом не сожалел, все равно рекламу за счет всей этой шумихи мы уже получили, и, по-моему, было просто разумно – хотя бы ради школы – немного успокоить ситуацию.
Если иметь в виду, что происходит во внешней политике Эстонии, в отношениях с Россией, как вы осмелились «подарить России»!?
Ну, символично.
Что вы, произнося такое, имели в виду? Известный семиотик Михаил Лотман написал, например, что исполнение таких песен - «знак капитуляции».
Я имел в виду то, что музыка, культура и образование всегда должны быть над политикой. Пусть политики принимают любые решения и делают какие угодно вещи, это не может касаться культуры. Послушайте, я что, не могу больше слушать Чайковского и Рахманинова? Это должно оставаться неприкасаемым. И я хотел сделать действительно искренне дружеский жест – что нас всегда объединяют музыка и культура. Приходите, сделаем, послушаем, споем! Это и выражение уважения в том смысле, что… Мы учим в школе русский язык. Мне стыдно, что дети изучают русский язык, но на самом деле оканчивают гимназию и не очень-то владеют им. У них нет выхода, нет мотивации, нет стимула. Думаю, что это скоро изменится. Думаю, что это откуда-то с восстановления независимости Эстонии, когда для нас открылись западные границы. Тогда возникло эдакое противодействие России – мы, дескать, были вынуждены знать русский язык и с Россией дело иметь, а теперь другие возможности. Эта русская тема ушла в тень.
Лотмана я абсолютно не понимаю. Мы – из разного кино. И впрямь смотрим разное кино. Он – уважаемый человек, я удивился, что он наклеивает такие ярлыки.
Одна из шести школ-побратимов вашей гимназии – Вторая Санкт-Петербургская гимназия, старейшая в России, действующая с 1805 года. Зачем нужна школа-побратим в Российской Федерации?
Затем, что мы хотим сохранять и с российским направлением хорошие, дружеские контакты. Все то же – независимо от того, какой флаг и где в настоящий момент развевается, на какой башне, или какая правящая партия где-то есть, люди образования и культуры должны общаться.
Но ведь у нас так много говорят о том, что именно образование и культура как раз и есть это самое опасное, через них идут эти самые влияние и пропаганда.
Я этого не понимаю. Может, я наивный? Может, наивный глупец? Я не разделяю этой точки зрения. Считаю также, что слабые школы и бесхребетные руководители прячутся за какой-нибудь подобный лозунг и уж лучше не станут совсем ничего делать. У кого есть хребет, те думают сами своей головой. Мне никто не препятствовал, никто не говорил - что, мол, ты с этой Россией возишься? Несколько недель назад к нам впервые приезжали из Московской Ломоносовской школы, мы общаемся с ними четыре года. Осенью поедем к ним, будем развивать отношения и с Москвой.
Кто для вас нашел питерскую школу-побратима?
У нас был один родитель – бизнесмен со связями в России. Я попросил его оценить петербуржские школы именно с этой точки зрения.
Общаетесь с этой школой?
Да, очень тесно. У нас уже 58 лет дружеские связи со школами в Риге и Вильнюсе. Каждую осень проходит олимпиада по точным наукам, каждую весну – спортивная. Так мы все время и разъезжаем Рига-Вильнюс-Таллинн.
Олимпиады по точным наукам связаны у нас с программой Nord +Junior. Эту олимпиаду стал финансировать Совет министров Северных стран, но с условием, что будут охвачены и Северные страны. Тогда мы и привлекли шведские и финские школы-побратимы. А позже мы подумали, что круг может быть еще шире, привлекли Петербург. Теперь мы вшестером, и каждый год одна из школ принимает олимпиаду. Ночуют учащиеся в семьях. И никакого языкового барьера. В будущем году - опять очередь Санкт-Петербурга. Мы бывали там и с группами педагогов.
С проектом «Красная стрела» в Петербург не отправитесь?
Хотим поехать. И в Москву тоже.
Если предложат выступить и в других городах России?
Устроили бы турне. С удовольствием! Можем и в Тамбов отправиться (на концерте прозвучала песня «Мальчик хочет в Тамбов». – Авт.).
А в Крым?
Почему бы нет?
Агур?!
В этом-то и штука! В том, что у нас нет политических границ. Люди, живущие в Крыму, чем-то отличаются от всех других?
Вы полагаете, что после этого вы остались бы директором гимназии Густава Адольфа?
А я что, нарушаю какое-то положение закона?
Член Европейского парламента Яна Тоом выразила желание посвятить День Европы, который мы отмечаем 9 мая, встречам со старшеклассниками в школах разных регионов Эстонии. Я разослала соответствующее предложение, и один ваш коллега ответил, что не допустит выступления Тоом, потому что «многие ее высказывания и позиции – непроэстонские». Что скажете?
Ну, подключив эмпатию, могу попытаться понять этого руководителя. Думаю, что это чрезвычайно бесхребетный и трусливый руководитель. В школу следует впустить дискуссию. Ох, порой директора школ думают и гораздо хуже. В этом смысле эта компания школьных руководителей – очень пестрая, и там есть люди, которые вообще не должны руководить школами. Это грустная тема. Государству и городу стоило бы инвестировать (это не большие деньги), чтобы нанимать очень хороших директоров школ из Европы, по большим конкурсам. Вместо того, чтобы держать там каких-то тетенек, дяденек, которые просто цепляются за свое место и несут такое. У них нет смелости, нет предприимчивости, нет сил, нет пробивной способности, ничего нет. А способный руководитель делает со школой чудеса!
А проэстонскость – это что такое?
Высказывания Яны Тоом – они же… Сами знаете, какие они.
Какие?
Они очень смелые. Очень отличаются от высказываний других политиков. По мнению иных людей, это и есть непроэстонскость. И люди тестируют, является Яна Тоом –как и я – рукой Кремля или ее только считают таковой? Стереотипное понимание.
Что должно стать с нашими русскими школами?
Считаю, что русская школа в своем сегменте могла бы сохраниться, поскольку русские сами желают этого. Мы же не рассуждаем, может ли быть, к примеру, еврейская школа.
Вопрос не в том, есть русская школа или ее нет, вопрос в том, что эстонский язык надо преподавать, начиная с детсада. Если в школе с русским языком обучения не выучивают эстонский язык, это зависит все же от руководителя, от руководства школы: является это преподавание эстонского языка формальным или там заботятся о том, чтобы были учителя, которые и в самом деле учат, о том, чтобы учебная нагрузка была нормальной. Если такого настроя нет, то все это лишь формальное.
Сохранит ли человек свою идентичность, если сызмальства начнет учиться на неродном языке?
Окончательного ответа не знаю. Если на примере нашей школы, то у нас довольно много учеников из русских семей. Разговаривая с ними, осознаю, что чувствуют они себя хорошо, и их родители довольны, хотя некоторые из них, возможно, не знают эстонского. Не верю, что идентичность их детей как-то страдает или они не чувствуют себя русскими, учась в эстонской школе.
На самом деле самые большие делатели сейчас в Эстонии – русские молодые люди, идеально говорящие на русском, английском и эстонском языках. Наши молодые городские руководители – пожалуйста! Владимир Свет, Вадим Белобровцев.
Разве это не исключения, которые только подтверждают правило «стеклянного потолка» для русской молодежи? Посмотрим хотя бы на министерства. С русскими фамилиями - в лучшем случае водители, уборщицы. Ну да ладно. А контактирует ли ваша гимназия с русскими школами Эстонии?
С Русским лицеем. Я позвонил Гаранже (и.о. директора этой школы Сергей Гаранжа. – Авт.). Вначале он очень удивился. Мы начали делать ученические обмены. Скажем, целую неделю учащиеся Линнамяэского русского лицея учатся у нас, а наши – там. Правда, не неделю – этого наши учителя не разрешают (улыбается. – Авт.).
На каком языке общаются?
Надо признать, что переходят на английский. Так как наши учащиеся не настолько хорошо знают русский язык, а тамошние – эстонский, общаются на английском. Но хоть общаются.
С Таллиннской Мустъйыэской гимназией у нас весьма хорошие отношения, было несколько ученических проектов. С Паэской гимназией общаемся, но меньше.
Какой должна быть идеальная система среднего образования Эстонии?
Считаю, что в гимназию должны приходить академически способные и сильные. В гимназии нельзя попадать просто на основании заявления. Многие люди идут в гимназию продлевать детство. Но она могла бы быть очень дефицитной, элитарной, чтобы туда попадали те, кто потом пойдет в вуз.
Что вы как директор школы хотели бы еще обязательно сделать?
Таллиннскую школьную сеть необходимо привести в порядок. Упрощенно это означает, что все школы по месту жительства могли бы стать сильными и хорошими. Чтобы не было такого, что родители хотят отправлять детей только в школы в центре города, поскольку той, что по соседству, не доверяют, она будто какая-то второсортная.
Надо создавать больше начальных школ, чтобы повсюду дети находились рядом с домом. Можно открывать их при больших школах, чтобы получались консорциумы. К примеру, учебное здание гимназии Густава Адольфа на Пальяссааре. Приведем туда свою компетенцию, свои ценности, наши учителя могут «ходить по кругу». Если вы спрашиваете о вызове, это и был бы для меня серьезный вызов.
А пойти в политику?
Меня это не интересует. Я же заседал в горсобрании, да и в Рийгикогу баллотировался, но мне интересно там, где дети, молодость. Я в этом смысле немного вампир, живу этим, черпаю из этого энергию.
Мнения солистов, выступавших на концерте «Красная стрела»
Анна-Лийса Нийнеметс (исполнила на концерте песни «Комарово», «Единственная моя»): «Сначала мы все были немного в замешательстве – дескать, почему именно такая программа. Мы вообще ничего не знали об этой музыке. Но когда послушали эти песни… Теперь все танцуют и подпевают на репетициях. Все так здорово!
Эстонская музыка в ту эпоху была, быть может, немного скромнее, русская эстрада все же такая выдающаяся и величественная. Мы довольно много потрудились с учителями русского языка, они все разъяснили. Слова поначалу казались трудными, но репетиции помогли».
Саара Калдма (исполнила на концерте песни «Айсберг», «Родина моя», «Трава у дома»): «Вначале идея и программа казались немножко странными. Было ведь ясно, что СМИ могут нам принести. Но в то же время это было захватывающим, чем-то совершенно другим, чего мы никогда прежде не делали.
Реакция нас на самом деле не шокировала. Она была ожидаема. Я знаю, что исполняю красивую музыку, знаю, о чем пою, и знаю, что эта музыка никогда никого не обижала. Следовательно, это личное дело каждого, как он ее трактует».
Интервью взяла Маргарита Корнышева, советник Эстонского бюро депутата Европарламента Яны Тоом