Я обещала после сирийской поездки поделиться информацией о том, что я в Сирии делала и о чем узнала. Поскольку со мной ездил журналист Алексей Иванов, оставлю более подробный рассказ за ним и ограничусь в данный момент тем, что перечислю все наши встречи и приведу факты, информация о которых нашла подтверждение по меньшей мере в двух источниках, причем один из них не связан с правительством Асада. В то же время источники эти я не назову, поскольку часть бесед проходила в формате off the record.
Итак… В Алеппо – религиозные лидеры (Англиканская церковь, Армянская апостольская церковь, Католическая церковь), губернатор Алеппо, представительство Красного Полумесяца в Алеппо, простые горожане на улицах, местные предприниматели (или, вернее, бывшие предприниматели, так как все уничтожено). В Дамаске – представители четырех парламентских фракций (в том числе двух оппозиционных), спикер парламента, сирийское представительство ООН, посол Чехии и исполняющий обязанности консула США, министр по делам национального примирения (председатель оппозиционной Сирийской социальной националистической партии), президент Асад, министр иностранных дел Сирии.
Из Европарламента, кроме меня, на месте были пять депутатов, по инициативе которых в парламенте образована группа поддержки мирного урегулирования в Сирии: Стефано Маулу (Италия, EPP), Хавьер Коузо Пермуй (Испания, GUE), Татьяна Жданок (Латвия, Greens), Фабио Массимо Касталдо (Италия, EFDD) и Андрей Мамыкин (Латвия, S&D).
Санкции и дипломатические отношения
Санкции против сирийского режима Европейский союз ввел в 2013 году. Помимо черного списка, в ход пошли и секторальные санкции, или запрет на продажу нефти и покупку различных товаров, что привело к тому, что разоренная военными действиями и санкциями страна не в состоянии покупать лекарства и медицинское оборудование. В обстановке войны это означает, что, если ты сам больше ничего не производишь, остается надеяться лишь на международную (ООН, Красный Крест и др.) помощь.
Несмотря на утверждения Федерики Могерини о том, что ЕС является чемпионом по оказанию гуманитарной помощи Сирии, на территорию, контролируемую Асадом, эта помощь не поступает, в то время как туда прибывает все больше людей (по состоянию на декабрь - 80% перемещенных лиц, сейчас, очевидно, больше). Применение химического оружия, стрессовая обстановка и отсутствие своевременной диагностики обусловили скачкообразный рост числа онкологических заболеваний. Хотя ООН и Красный Полумесяц (тамошний аналог Красного Креста) пытаются спасти положение, но при нескольких миллионах населения это, скорее, то же, что носить воду в решете.
Еще до введения санкций Европейский союз (причем не столько Брюссель, сколько Берлин) оказывал на правительства государств-членов чрезвычайно сильное давление, чтобы те закрыли в Сирии свои посольства, что и было сделано. Единственным, кто не поддался давлению, стал президент Чехии Милош Земан, и посольство Чехии – единственное представительство государства-члена ЕС, которое и в военное время держало свои двери в Дамаске открытыми. Оно представляет и США, а также при необходимости выдает Шенгенские визы. Через него попадают нынче на сирийский рынок также бизнесмены Чехии и других стран ЕС, которые в послевоенной Сирии будут иметь явное преимущество. Сегодня в Дамаске работают уже три посольства стран-членов ЕС – кроме чешского, румынское и болгарское, правда, этого не афиширующие. Иными словами, и в едином Европейском союзе есть прагматики, чьи оценки происходящего не совпадают с т.н. официальной точкой зрения.
Более того – поскольку у сирийцев очень сильная разведка, а также большой опыт борьбы с терроризмом, некоторые государства-члены ЕС хотели бы сотрудничать с ними в сфере безопасности, а некоторые (как, например, Испания) уже сотрудничают. Этого же хотела и Франция, однако Сирия якобы отказалась. Почему? Здесь играет роль, так сказать, менталитет сирийцев – даже в сегодняшней трагической ситуации они сами выбирают партнеров и не поддаются давлению, а к французам у них много вопросов.
И наконец – эксперты, среди них ученые и опытные западные дипломаты, с самого начала конфликта предупреждали, что за пару лет Асада свалить не удастся, что сжигание мостов – это глупость. Но политическая воля, как это зачастую случается, возобладала. Закрытием посольств ЕС выстрелил себе в ногу – при разрешении кризиса никто не считается с нашими интересами, так как у нас, по сути, отсутствуют дипломатические каналы.
Соотношение сил, режим и оппозиция
Сирийская миссия ООН ежедневно составляет карты, отражая изменения в соотношении сил on the ground. После вмешательства русских делать это проще, потому что ситуация с противоборствующими лагерями прояснилась. Карта четырехцветная, при этом большая часть территории государства подконтрольна ИГИЛ, но, в свою очередь, большая часть этой территории – пустыня, то есть население там сравнительно малочисленное. Есть еще армия Асада (вместе с русскими), т.н. оппозиция (которую в значительной степени поддерживает Турция), а также Джабхад ан-Нусра (организация, признанная ООН террористической) и курды.
Если с сирийской правительственной армией все понятно – руководство, приказы, цели, - то применительно к оппозиции этого утверждать нельзя. На зеленых пространствах на карте перемешаны Сирийская свободная армия, ан-Нусра и еще с десяток небольших армий (или же группировок, зависит от точки зрения), часть из которых участвует в переговорах в Астане и Женеве, часть склоняется к ан-Нусре. Прочертить линию на этих зеленых территориях невозможно по причине того, что там отсутствует единое руководство, а ситуация постоянно меняется.
Идущие переговоры оцениваются с умеренным оптимизмом, но не в долгосрочной перспективе. В Астане дело более-менее ясное – там обсуждают темы перемирия и войны. Частично эмоциональный упрек со стороны правительства состоит, по существу, в том, что представители оппозиции прибывают на переговоры на турецком самолете, однако перемирие по большому счету соблюдается.
В Женеве все печальнее: прямых переговоров правительство с ними не ведет, посредником является специальный представитель ООН де Мистура. Несмотря на настоятельную просьбу правительства Асада, де Мистуре не удалось сформировать единую делегацию оппозиции, и в процессе участвуют представители разных сил. Львиная доля времени уходит на переговоры внутри оппозиции, а не между оппозицией и правительством. Предположительно те оппозиционные силы, у которых имеется четкое представление о будущем государства, сотрудничают с правительством и присоединились к коалиции.
Эта информация совпадает с той, что мы слышали от дипломатов: режим Асада принялись свергать с неверным расчетом на то, что существуют лидеры оппозиции, которые в состоянии предложить альтернативу ему. Среди них были люди с горящими глазами, основной проблемой которых стало, однако, то, что они не имели народной поддержки.
К этой картине надо добавить еще одну черту – религиозную. В отличие от светского Асада оппозиция в основном исламистская и в значительной мере - под контролем братьев-мусульман, которые не в пример головорезам ИГИЛ гораздо системнее именно в религиозной пропаганде. Живущие под властью светского Асада люди боятся их нисколько не меньше.
Примирение
При министерстве административного управления работает бюро министра по делам национального примирения. Министра зовут Али Хайдар - председатель оппозиционной Сирийской социальной националистической партии. Министерство примирения – это его идея. Он вошел в правительство в 2012 году, после чего его больше ни разу не приглашали на обсуждения с участием европейских политиков. Мы стремимся выбирать в собеседники тех, кто разделяет наши позиции, в результате чего картина мира остается половинчатой.
Что делает министр по делам примирения? Примиряет. На уровне сельских поселений, городов, самоуправлений. Вооруженной оппозиции предлагают три пути. Тем, кто желает продолжить джихад, позволяют уйти в Идлиб, чтобы присоединиться к ан-Нусре. Тем, кто складывает оружие, гарантируют амнистию. Третий путь – служба в местной милиции.
В последнее время министерству помогает центр примирения, действующий на российской военной базе в Хмеймиме. Те, кто не в состоянии сдаться правительственным войскам, приходят в Хмеймим и складывают оружие.
За время работы министра успешно доведены до конца более ста примирительных производств, которые, в свою очередь, дали более чем двум миллионам сирийцев возможность вернуться домой. Речь идет о внутренних беженцах, однако под процесс примирения подпадают и беженцы. Но эту возможность используют немногие, в том числе из-за недостатка информации – работу посольств в находящейся под санкциями Сирии нарушает то, что невозможно открыть банковские счета, пользоваться кредитными картами и т.д. Просто нет ресурсов для информационной кампании, которая, без сомнения, устроила бы и европейцев, стремящихся избавиться от беженцев. Правда, международное право не позволяет высылать людей в государство, не являющееся безопасным, но желающим уехать препятствовать нельзя. И таковые, конечно, есть.
Сломленное поколение
И в качестве заключения. На прошлой неделе в эстонских СМИ много писали о трагедии в семье сирийских беженцев, где 19-летний мужчина, как предполагается, поджег свою жену. Ужасно. Но подумаем о том, что война в Сирии началась, когда ему было 13. Он потерял семью, пережил то, что нам не представить даже в кошмарном сне. И он – представитель того поколения, которое становится сейчас на ноги в разрушенном войной государстве. Причем на территориях, подконтрольных оппозиции, дела со школьным образованием обстоят крайне печально, чего нельзя сказать о религиозной пропаганде. И если мы не сможем сегодня внести свой вклад в достижение мира в Сирии, завтра это сломленное поколение будет здесь, рядом с нами. Кого мы станем винить тогда?